Андрей Круз - Двери во Тьме

Появилась Настя, тоже в тулупчике, летный комбинезон в мешок упакован. Уселась справа, огляделась, сказала, что «ничего». А потом посоветовала утеплить борта машины войлоком. А ведь и верно, про войлок я и забыл! Надо попробовать будет. Купить сто пар валенок и резать их ножницами. Представив картину, гоготнул, вызвав подозрительный взгляд Насти.

В субботнее утро город еще спал, прохожих почти не было, да и машин не видно на улицах. Эхо от мотора «кюбеля» звонко отражалось от стен домов, слышно было, как хрустят лед и замерзшая грязь под узкими зубастыми колесами немецкого военного автомобильчика. Холодный руль чувствовался даже через овчинные перчатки.

Завез Настю, потом прикинул, как дальше ехать. Так, забрать Федьку, потом на Крупу, посмотреть, что там мне Рома оставил… если оставил. И еще к Ивану заскочить бы неплохо, деньги отдать, да и извиниться не помешает, а то мы так мило договорились на денек, а сами…

Федьку ждать пришлось недолго – минуты три всего. Он, наверное, из окна подглядывал, как я обычно сам делаю, и сразу вышел. Вышел уже «по-новому», то есть внимательно оглядевшись по сторонам. Проникся. Одет он был, как и я, тепло, даже с некоторым запасом, на плече висел ППШ. Ну да, я еще домой заеду, а он уже нет, так что все свое несет с собой.

На Крупе было почти пусто, у подъезда НКВД стояли всего четыре машины. В будни их куда больше собиралось, но сегодня суббота, только дежурные на месте. Федька остался у «кюбеля» перекурить – я ему по дороге не дал, мотивируя плохой вентиляцией, – а я направился в подъезд один. Пробежал по лестнице, пустой, без толпящихся на площадках курильщиков, до научного департамента, постучал в дверь, в окошко которой не сразу выглянул сонный вахтер.

– Привет, – кивнул я ему. – Бирюков мое фамилие называется. Не оставляли для меня пакет с вечера?

– Оставляли, – сказал тот, одновременно умудрившись зевнуть в кулак. – Удостоверение предъявите только.

Предъявил. Тот, не говоря больше ни слова, исчез из окошка, а потом оттуда высунулась рука с заклеенным пакетом из грубой оберточной бумаги.

– Держите.

– Спасибо.

Окошко захлопнулось, вахтер пошел досыпать. Убедившись, что никого вокруг нет и никто не подглядывает, я спустился до следующей лестничной площадки и вскрыл пакет, расположившись на подоконнике. Так, деньги… талончики, блин… все на месте, три тысячи. Угу, с этим Рома не подвел, все в порядке. Но не деньги сейчас главное… так, конверт.

Это не было официальным документом, просто Рома переписал то, что было в папках отдела людских ресурсов, от руки. Но мне и нормально – я же не в суд подавать собираюсь, мне просто информация нужна. Так… про сестер есть… про Тягунова есть… про Петрова… тоже есть, отдельно от Тягунова. Черт, там на анкетах фото должны быть наверняка, блин, но это Роме уже не перерисовать. И ксероксов еще никто не придумал.

Так, ладно, что мы тут имеем? Скляр Елена Андреевна, одна тыща семидесятого года рождения, по образованию бухгалтер… так… и направлена на работу в бухгалтерию угольного разреза. Уволена по какой-то статье, уже после гибели младшей… так… месяца три как уволена. В мою теорию укладывается. Младшая… по образованию художник по тканям, работала в артели «Зингер и Компания»… что это за артель такая, интересно? Пропала без вести.

А вот и про Пашу: Петров Павел Валерьянович, провалился… а уже шесть лет как провалился, так… Сведения о служебной деятельности составляют тайну, находятся в распоряжении управления городской безопасности. Вот так… не соврала Валя, откуда-то оттуда Паша вынырнул. И вот Тягунов, тоже Павел, уже не Валерьянович, а Валерьевич, дата рождения совпадает с Петровым… а вот провалился вроде как позже, и сразу же запись: палубный матрос на барже «Карась». Вот как. Ну и кто скажет, что Паше биографию не почистили?

Так, от Ромы приписка: «На фотографиях один и тот же человек. Можно поднять скандал. Надо?» А не знаю пока, Ром, не знаю, может, и надо, подумаем.

Федька тоже почитал, покивал, выматерился в адрес нашего бывшего приятеля, потом заторопился: дел еще полно на сегодня. В машине отсчитали Иванову долю – там больше двух тысяч получилось, даром что десять процентов от общей суммы. Сунули пачку чеков в оставшийся от Ромы конверт и погнали на Шахтерскую, где в общежитии научников жил Иван.

Шахтерская располагалась аж за складами Горимущества и была кривой, грязной и раздолбанной улицей, но вот общага оказалась на удивление приличной: трехэтажное желтое здание с просторным двором и за высоким забором с колючкой, да и внутри почти как гостиница с двухместными номерами, в каждом номере и туалет, и душ. Но это мы уже выяснили, когда Иван спустился за нами на вахту и провел в комнату.