Андрей Круз - Двери во Тьме

– Ну как тебе сказать… – Я чуть выдержал драматическую паузу, заполнив ее добрым глотком из кружки. – Я ее и не видел вообще-то.

– А че тогда?

При этом лицо Иры выразило крайнюю степень удивления.

– Даже не планируй ничего со мной совместного, – сказала Настя, собирая в небольшую сумку какие-то вещи. – Дождь прошел, заморозки, так что работы у меня будет столько, что… сам понимаешь. Кстати, если до вечера не вернетесь – вылечу в Порфирьевск, понял? Так что поосторожней.

– Да мы всегда… сама знаешь. – Я лежал на кровати, закинув руки за голову, и пытался выбрать между здоровым сном и чтением книги на этот самый сон грядущий.

– Ага, знаю. Я предупредила, в общем, а вы потом будете топливо с ресурсом компенсировать. Кстати, я на тебя и на аэродроме рассчитываю – ты же все равно бездельничаешь.

– С чего это? – возмутился я. – Я тут чисто комиссар Мегрэ, хожу под дождем, в плаще и шляпе, на каждом углу по рюмашке принимаю, расследую… всякое, а ты вот как, даже не оценила.

– Пока, насколько я поняла, ты к Шалвиной любовнице на свиданку напросился – чего же тут ценить? И рюмашки оценила, вон от тебя пивом как прет. Так рюмашки или кружки были?

– Кружки, – ответил я и добавил: – Пиво всегда кружками пьют, если ты не в курсе.

Про водку с Пашкиным я решил все же не распространяться.

– А поживешь с тобой – в курсе всего будешь, – отрезала она. – Ты как с утра вставать будешь?

– Да ладно! – возмутился я даже. – Выпил-то всего ничего, никакого похмелья не запланировано.

– Ну-ну. А храпеть будешь – пойдешь спать в душ.

– А ты раньше меня усни – и ничего слышать не будешь.

– Только и остается, – вздохнула она. – Ладно, что узнал, говори.

Узнал я немного за сегодня, так что рассказ много времени не занял. Настя выслушала молча, потом сказала:

– Я бы на твоем месте с Федькой вдвоем этим занималась. Так, на всякий случай. Меня же ты все равно не возьмешь, так?

– Пока стрелять как следует не научишься – не возьму, – ответил я не то чтобы честно, а скорее с подковыркой. Стреляла Настя куда хуже, чем самолет водила, и при этом тренироваться не желала, несмотря на все мои уверения в том, что это ей никак бы не помешало. Хотя бы исходя из вероятности того, что какая-нибудь тварь из темноты кинется. Не то чтобы плохо, но все же куда лучше можно научиться, причем быстро.

– Вот пристал… некогда мне.

– Давай так, – приподнялся я на локте. – Меняю тренировку в стрельбе на занятия с самолетом. Ты постреляла – я полетал.

– Нет, так нельзя! – аж подскочила она. – Мне помощник нужен, на которого рассчитывать можно.

– А мне… напарник, да. На которого рассчитывать можно. Хотя бы в том, что этот напарник с перепугу мне в задницу не стрельнет, – парировал я.

Она засопела, как всегда делает, когда злится, но что сказать не знает. Потом буркнула:

– Ладно, вернешься – поговорим.

– Угу, – кивнул я. – Да, вот еще что… ты мне любезность не окажешь?

– Что? – повернулась она ко мне с недоумением.

Дождь закончился, и судя по заметно прояснившемуся небу – окончательно. Не то чтобы ясно стало, но тучи поднялись намного выше, а вместо воды с неба сыпалась белая сухая крупа, скапливающаяся в замерзших за ночь ямках в грязи белыми узорами. Ветер стал уже по-настоящему холодным, просто ледяным. Осень уступила место зиме, и та стремительно вступала в свои права. И похоже, что стадию «снег с дождем» местная природа решила пропустить.

Выехали мы привычно затемно, что и немудрено, и первые признаки рассвета застали нас уже за Кликушином, на полпути к Порфирьевску, на пустынной дороге, ведущей через бесконечное грязное и заросшее сухими теперь сорняками поле. Снежная крупа здесь выглядела вполне полноценной поземкой, а ветер был таким сильным и порывистым, что ощутимо раскачивал совсем не легкий грузовик, налетая на него с яростью взбесившейся собачьей своры, норовя протиснуться через щели в кабину и выдуть из нее все тепло.

– Теперь река встанет, – нарушил затянувшееся молчание Федька. – Если они чо спрятали в порту или там, на пристани в Красношахтинске, до весны уже не дотянешься.

– Ну если вопрос так принципиально ставить, то в нормальном скафандре и шлеме-«трехболтовке» дотянуться можно, – возразил я. – По любой погоде и в любое время года – знать бы куда и зачем.

– А что, у тебя скафандр на примете есть? – хмыкнул он скептически и закурил очередную папиросу, заставив меня выразительно вздохнуть. Правда, его это ничуть не тронуло, хоть обвздыхайся.