Константин Калбанов - Вепрь - 2 [СИ]

Вот и выходит, зачем им походная жизнь, полная лишений и опасностей, коли эвон они могут себе позволить гулять сколько душе угодно. Закончатся деньги, дак не беда, выскочили на большую дорогу и снова вольная жизнь. Эти настроения пока удавалось сбить заверив, что вольготная жизнь начнется с приходом холодов, когда они обложившись запасами залягут в свою берлогу и никак не раньше, ну и личный авторитет тоже имел не малое значение. Вот только слова Звана говорили о том, что настроения среди парней гуляют не очень хорошие. Они ныне не те увальни, что были при первой встрече, опять же и самомнение стало куда как выше, а после нескольких налетов, да пары трактирных потасовок с фряжцами появилась уверенность в себе и своих силах. Сложно становилось удержать их в узде, но пока вроде все нормально.

С лошадьми и рухлядью оставили двоих, не дело скакать десятки верст имея на руках добычу, она только лишний раз будет сковывать отряд, а им сейчас нужна мобильность. Вообще-то Виктор не стал бы брать иной добычи, кроме денег и драгоценностей, то есть того, что имеет компактные размеры, но лишний раз нервировать людей все же не стоило.

Следующую карету взяли с той же легкостью, возвращались кружным путем, так что сумели на рассвете посетить одинокий постоялый двор, который обчистили подчистую, как и находившихся там на постое двух дворян, сопровождавших знатную девушку и пассажиров почтовой кареты, остановившихся там на ночевку. Вообще-то коней становилось уж слишком изрядное количество, поэтому атаман повел людей уже прямиком к их товарищам, которые встретили их радостным гомоном. Это же понимать надо, четырнадцать каретных лошадей, деньжищи огромные, а еще и иная добыча.

Как всегда определили трофеи на хранение, вот только лошадей пристроили в деревне, подальше от постоялого двора, договорившись со старостой. Незачем привлекать излишнее любопытство. После этого отправились в уже знакомую таверну, с такими милыми и податливыми девахами, из соседнего селения, которые обрадовались появлению столь щедрых клиентов. И то верно, парни не скупились и оставили по себе хорошую память, не то что прижимистые и расчетливые местные, про заезжих иностранцев говорить не приходилось, а тут гулянка, при случае с мордобитием и всеми остальными прелестями.

Хозяин заведения упорно считал, что это наемники, а кто еще, вооружены до зубов, по повадкам бойцы знатные. В прошлый раз с ними попытались было зацепиться наемники из охраны проходящего какравана, так получили на орехи с просто таки поразительной легкостью, хорошо хоть только синяками и ссадинами обошлось. Неизвестно кто решил нанимать славен, то не его дело, но парни вроде пользовались спросом, во всяком случае, монета у них водилась. А откуда ей взяться, о разбоях в окрестностях ничего не слышно.

Когда пришла пора собираться, народ несколько заволновался. Вообще-то Виктор если и ожидал нечто подобное, то от Звана, но тут прорезался голос у Ноздри, прозванного так, за рваную ноздрю, что говорило о бурном прошлом и чего уж там, неудаче постигшей его в свое время, когда он свел знакомство с палачом.

— Атаман, а чего нам дразнить гульдов. Пусть лучше успокоятся, тогда добыча будет пожирнее, а то разворошили муравейник. Ладно бы только в одном краю пошумели. Теперь туда лучше не соваться. Деньги в достатке, нам здесь рады, бабы, выпивка, еда, никто нас здесь искать не будет, чего будить лихо, а братцы?

— Ноздря, ты стал атаманом? — Сказано вроде и спокойным тоном, со слегка вздернутой бровей, но отчего-то не по себе от того голоса и вперившегося в упор взгляда.

Настолько не по себе, что народ подался назад, словно желая сказать — мы не с ним. Растерявшийся Ноздря бросил взгляд по сторонам, словно ожидая поддержки. Все верно, первый взгляд на Звана, без него тут никак не могло обойтись. Вот только он выставил вперед этого оболтуса, явно подольстившись и припомнив как заслугу тот факт, что Ноздря прошел через руки палача, что ставит его на голову выше чем остальные. Выходит, решил прощупать почву, как поведет себя ватага, но сам высовываться не стал, подставил другого. Ну и что теперь делать. Людей терять ой как не хотелось, в них было вложено слишком много труда и возлагалось не меньше надежд.

— Н-нет, — сумел промямлить провинившийся сразу же растеряв свой апломб после того как понял, что его никто не поддержит.

— Что нет, Ноздря?

— Не атаман я.

— А мне показалось, что ты решил занять мое место, а ведь у меня с вами уговор на пять лет. Я тебя паскуду такую, кормил, учил, снарядил, сделал из мяса бойца, чтобы ты сейчас выказывал мне свое неповиновение и людей на бузу подбивал. Вы все ходили в рванье, баб не видели месяцами, ходили грязные, ободранные, полуголодные. Вас было две дюжины, но могли ли вы себе позволить напасть на караван охраняемый хотя бы десятком наемников? А теперь вы хотите указывать мне, как быть?