Константин Калбанов - Вепрь - 2 [СИ]

— А на что тебе толмач, — искренне удивился вопросу хорошо знакомый Виктору трактирщик.

А к кому он еще мог обратиться с подобным вопросом, сам он Звонград знал не так чтобы хорошо, вернее людей обретающихся в нем, трактирщик дело иное. Через его заведение столько разного народу ходит, столько разных разговоров разговаривается, что хочешь не хочешь будешь в курсе всего происходящего в граде.

— Торговать хочу.

— С гульдами!? Ты на голову-то здоров?

— Здоровее тебя.

— Оно и видно. Нет у нас с гульдами торговлишки, только через иных купцов, то даже мне ведомо, хотя к купцам касательства не имею.

— Мне не мнение твое надобно, а толмач, коли таковой имеется.

— Ну, есть один. Только он того, одним словом постоялец мой. Не знаю, ведает ли гульдский, но бахвалился, что с нескольких языков может перетолмачивать. Жизнь его с самого детства побросала. Он даже при съезжей одно время обретался, да только как бы там к пропойцам не относились, но такого даже там терпеть не стали.

— Он сейчас здесь?

— Нет. Недавно только накачался под завязку, где-то отлеживается. Ему Авось улыбнулся, пару дней купчине одному помогал в общении с купцом западником, вроде как уговорились, так купец на радостях ему цельный рубль за работу отдал, иноземец тоже вроде в сторонке не остался, одним словом деньга есть, гуляет.

— А деньга опять у тебя хранится?

— Дак обчистят горемыку, а тогда уж он и до меня серебро не донесет, а так, все как есть, у меня оставит, — хитро улыбнулся трактирщик.

А что, вполне трезвый и деловой подход, оно может тот кто обчистит тоже серебро мимо этого заведения не пронесет, но так только один прибыток, а эдак и толмач свой заработок здесь пропьет и тот, кто мог его обчистить один черт где нить найдет и придет сюда. С другой стороны может так статься, что тать тот, обретается в ином кружале. Не, так надежнее.

— Ты не смог бы сделать так, чтобы этот пьянчужка не набрался, пока не появлюсь я.

— Ты можешь его подождать наверху, а кто-нибудь поможет скоротать время.

— То лишнее. До вечера.

Нет, Виктор вовсе не считал себя обязанным хранить верность уже мертвой Голубе и будь обстановка иной, может и воспользовался бы предложением, вот только не здесь. С другой стороны, странное дело, оно вроде как здоровый организм, здоровый мужик, но вот об этой потребности отчего-то забыл напрочь. Впрочем, сейчас им владели совсем иные желания, он прекрасно отдавал себе отчет в том, что в оставленном им мире, его скорее всего сочли бы психически больным нуждающемся в реабилитации. Счесть-то может и сочли бы, да только никто палец о палец не ударил бы, помнится с войны, как бы ее не называли, он тоже вернулся не в лучшей форме, вот только до его душевного состояния никому не было дела.

Вечером он увидел того, о ком говорил трактирщик. Как есть пропойца. Мужичок уже за пятьдесят, с встопорщенными, давно не стриженными и немытыми волосами, клочковатой бородкой, одет в откровенное рванье, смердит так, что рядом находиться невозможно. Виктор должен был признать, что как бы часто и с каким бы пренебрежением он не говорил о вечно грязных западниках, до этого старичка или не старичка, Бог весть, им все же было далеко. Интересно, а как с ним имели дело купцы, или ради такого случая он привел себя в порядок. Ладно, поглядим, что он собой представляет и тот ли это, кто нужен.

— Здрав будь.

— И тебе здравствовать, — испугано проблеял мужичок при виде подошедшего и нервно сглотнул, не без того, а кто его сейчас не испугается, но не обделался и то ладно, — Ты мною интересовался? — Старик нервничает, голос дребезжащий, как видно организм требует свое, а тут такое дело, может снова Авось улыбнулся, так что нужно сдерживаться, а это трудно, ой как трудно, эвон всего трясет как осиновый лист на ветру.

— Я, — присаживаясь проговорил Виктор, но видя, что из пьяницы сейчас собеседник никакой, похоже сейчас был самый пик запоя, попросил пива. Градусы там не велики, но зато трясти толмача должно уж куда поменьше. — Ты пей. От кружки тебя не опрокинет, за то голова станет соображать лучше.

Да-а-а, к кружке припал как мучимый жаждой путник в пустыне, наконец добравшийся до вожделенного источника воды. Великое дело опохмел. Будь кто другой, то скорее всего ему это не помогло бы, но этот уже был в той стадии, когда для опьянения много и не нужно, принял малость и уже косой. Так что пиво произвело свой эффект практически сразу, раз и трясучка прошла как по мановению волшебной палочки, мало того, сразу стало заметно, что тому даже похорошело немного. Ничего страшного, легкий хмель в голове ему только на пользу, способствует просветлению мозгов, а вот дальше лучше не продолжать, потому как окосеет окончательно. Глазки горят, но Виктор не собирается ему потакать.