Николай Степанов - Из чужого мира

– Уже идем.

В лагере остались три человека.

– Может, зря я отказался привлечь своих сотрудников к делу? – вздохнул Степаныч, который тоже чувствовал себя виноватым в гибели друга.

– Ты не хуже меня знаешь, что этого делать нельзя. Если бы кто-то из учеников Анисима взял под контроль…

– Да я все понимаю. Но Виктор…

– Не трави мне душу. Взялся командовать – действуй, у нас времени в обрез.

– Хорошо. Теперь ты. – Майор повернулся к Зайцеву. – Что нужно для этой трансмиграции?

– Приблизиться к цели, а потом проследить, чтобы Анисиму не причинили боль, иначе меня выбросит из его тела.

– Выходит, эту гниду и убивать нельзя? – спросил Степаныч.

– Я бы не рисковала, – вмешалась в разговор ясновидящая. – Кто знает, какая у зирана защита поставлена? Пусть Семен его усыпит. Возьмите с собой эфир, он на чужаков еще быстрее, чем на людей, действует. Проверено.

– Решено, так и поступим. Зау, у тебя есть платок?

– Найду.

– Кувырком их всех через коромысло! Терпеть не могу разговаривать с бандитами, руки сами чешутся свернуть им башку! – Мужчина привязал платок к прутику.

– Может, поговорить и не придется. Полагаю, они нас сразу и повяжут, стоит только в дом зайти, – предположил Семен.

– Им нужен Кашитов. Если Виктор погиб, а Костю они упустили, то будут цепляться за вас как утопающий за соломинку. Попробуйте заставить бандитов поволноваться. – Женщина открыла сумочку. – Сумеешь? – Она посмотрела на Зайцева.

– Кое-какой опыт имеется, – кивнул тот.

– Зау, может, не стоит, ешь твою медь? – попытался остановить майор, увидев, что та достала колоду карт. – Тебе силы могут понадобиться для другого, если у нас не все гладко пойдет.

– Я чуть-чуть. – Она срезала у обоих мужчин прядь волос и быстро разложила карты. – А ведь он в доме один остался, без учеников, – сообщила ясновидящая через минуту. – Семен, тебе его взгляд не так страшен, как другим, а вот ему… Постарайся, чтобы Анисим не увидел твоего отражения до того, как возьмешь его под контроль. Потом нужен Костя. И еще: пришельца действительно нельзя убивать. Пожалуй, все. Ступайте. Надо успеть до того, как начнется бой возле дороги.

Зайцев передал Степанычу пузырек с эфиром, и они пошли.

– В дом не заходи, – уже по пути распорядился майор. – В крайнем случае оставайся на веранде. Там после взрыва целых стекол почти не осталось. Я буду за тобой наблюдать, а заодно постараюсь прощупать мысли людей Пахома. Не думаю, что они готовы умереть за чужого дядю. Останусь возле тех бревен. Там три стрелка притаились, попробую раскрутить их на откровенный разговор.

– Если трансмиграция пройдет успешно, «Анисим» скажет следующую фразу: «В парламентеров не стрелять, пусть убираются».

– Понял, удачи.

Переговорщики поравнялись с первым огневым рубежом противника.

– Кто тут главный? – спросил Кошевар.

– Можешь и со мной побалакать, живую щуку тебе в брюки.

– Лады, с тобой побеседую я, а вот ему с Анисимом встретиться надо, – кивнул майор в сторону попутчика.

– Раз надо, пусть в дом идет.

Степаныч прочитал в мыслях мужчины и окончание фразы: «…и прибьет на фиг эту седую скотину».

Семен двинулся дальше. На веранде его уже поджидал чужак.

– Чаю не желаешь? – усмехнулся тот.

Три крупных кровавых пятна на полу свидетельствовали, что Виктор не один отправился на тот свет, однако тела уже успели убрать.

– Нет, обойдемся. – Зайцев поднял упавший стул и уселся. – Меня интересует судьба двух моих друзей. Они вошли сюда минут сорок назад.

– Подослали убийц и теперь интересуетесь, как они себя чувствуют?! Первый раз сталкиваюсь с подобной наглостью!

– Мужики приезжали, чтобы договориться. Если им пришлось защищаться, значит, вы их спровоцировали, – Зайцев старался отключить эмоции, во время разговора параллельно настраиваясь на очень тяжелую работу.

– Договариваться? Со взрывчаткой?

– Ваши парни их тщательно обыскали, я сам видел. Откуда, спрашивается, взялась взрывчатка? И была ли она вообще?

– За эту оплошность мои люди будут наказаны. Потом. А сейчас…

– Короче, – перебил Анисима парламентер, – Костя жив?!

Зиран опешил. Молодой человек абсолютно не испытывал страха, хотя находился в его власти. Это не могло не настораживать. Чужак даже присесть не догадался.

– Пока жив.

– Он мне нужен. Готов обменять его на двоих ваших.

– Можешь оставить их себе. Раз попались, значит, ценности не представляют.