Дмитрий Светлов - Медвежий замок

– Проще говоря, человек подсознательно выбирает то, что ему надо для жизни, а что нет?

– Верно. В качестве примитивного примера возьмем изучение теории цифрового телевидения и теории деревянного кораблестроения.

– С этим понятно, я поверю на слово. В тоже время боязно, а вдруг из-за нашей жадности рухнет начатое дело.

– Здесь не жадность, а необходимость убрать следы более развитой цивилизации.

– Да какая разница! Слишком велик риск потерять почву под ногами. В случае провала бежать-то некуда!

– Не надо никуда бежать, методикой пропаганды человека можно заставить поверить во все что угодно.

– Кстати, вы в курсе о слухе, будто я причастен к разборкам в Нидаросе с годаром Тренделагом.

– Твои любовницы рассказывали, гордятся, что делят с тобой постель.

– Мне надо как-то выпутаться из этой истории.

– Зачем? Здесь от тебя ничего не зависит, к тому же твой случай далеко не первый. Норги частенько свергают годаров.

– С чего это норвежцы так не любят своих королей?

– Причиной является церковная десятина да запрет на пиратские набеги. Их заставляют отказаться от традиционного жизненного уклада.

– И часто меняются короли?

– Примерно каждые пятнадцать лет. В Скандинавии нет понятия о дворянстве, победил конкурентов и стал вождем племени.

– Король избирается на общем ристалище?

– Нет, приходит вождь со своим отрядом, захватывает столицу и объявляет себя королем.

– А как остальные к этому относятся?

– Да никак. Племена не платят королю податей, так что населению до балды, кто сидит в столице.

– Зачем тогда лезут на трон?

– Католическая церковь прикармливает короля, с его помощью собирает десятину и пытается остановить набеги на Европу.

– Если население не интересуется делами правителя, то почему возникают всенародные бунты?

– Я же сказал, бунтуют против церковной десятины. Вон Сверирр объявил себя сыном короля и убил своего «папашу».

– Выходит, у короля Норвегии, с одной стороны, угроза идет от вождей племен, с другой – от сборных отрядов с самозванцами во главе.

– Правильно, скандинавам еще четыреста лет копошиться в своих родоплеменных сварах.

– И ты предлагаешь мне ввязаться!

– Никакого смысла. Воевать-то не за что, плодородных земель нет, а рыбы и зверя полно вдоль всего побережья.

– А руды? Там много железа, цинка, свинца.

– Для развития ремесел сначала надо перейти от родовой общины к феодальному строю.

– Ну да, ты же говорил о распрях на четыреста лет.

– Я говорил о межплеменной сваре, которая закончилась только в восемнадцатом веке.

– Стоп! А Карл Двенадцатый?

– После кончины канцлера Акселя Оксеншерны и отречения взбалмошной королевы Кристины смута в среде шведской аристократии только набирала обороты – бурлила кровь бывших тевтонцев. Так что Карлу Двенадцатому тоже сполна этого удовольствия досталось. По сей день неизвестно, датчане ли его убили или ближнее окружение к праотцам спровадило.

– Еще вопрос. Что мне делать с пришедшими норвежцами?

– Ничего, отправляй в сопровождение своих кораблей. Мудрый правитель всегда найдет для крикунов важную и срочную войну.

Максим начал приводить примеры дворцовых интриг, в результате которых сторонники той или иной идеи вынуждены были заниматься совсем другим делом, причем вполне добровольно. Умение обращать любую ситуацию в свою пользу показалось Норманну слишком запутанным и требующим извращенного использования человеческих недостатков.

Вместо второго гонца прибыл обоз из четырнадцати запряженных лошадьми саней. Судя по письму, Антонио приходилось совсем несладко – Хинрих Пап оказался въедливым человеком. Стараясь избежать разоблачения, итальянец вертелся ужом. Тем не менее окрепший лед позволил наладить устойчивый вывоз хранимых сокровищ. Что в свою очередь приближало день вывода в «свет» хранителей портала. Норманн отправил изготовленные ворота, затем привел в порядок кузницу, оставив там необходимый задел для возможного собрата по несчастью. Переезд экспедиции неудачников на противоположный берег Онежского озера никак не повлияет на открытие портала, это ему все-таки сказали. Занятия с профессором Максимом расширились до языковой практики на современном русском языке. Теперь они разговаривали по-русски и по-немецки, а норвежско-датский тренинг лег на плечи валькирий. В один из дней Норманн решил пополнить знания о современной России.