Олег Языков - Крылья Тура

Народ молча задумался…

Теперь пора сказать и о другом. О своих возможностях и их применении в деле борьбы с немецко-фашистскими оккупантами.

Долго прятать от широкой общественности шалости с пирозарядами не удалось бы даже Гарри Гудини. Да я их, собственно, и не скрывал. Тем более что «широкая общественность» сама и стреляла, сама и наблюдала, как очереди полыхают по земле. Самолетов пирозарядами еще никто, кроме меня, не сбивал. Да, кстати, тот «Хе-111», бортстрелок которого засадил мне в мотор, все же упал. Он стал пятнадцатым сбитым мной самолетом врага. Комполка мне ничего не говорил, но его довольный вид явно показывал – представление на Героя уже ушло по инстанциям. Ну да ладно – не об этом сейчас…

Так вот. Ребят просто распирало от любопытства. Я читал их мечущиеся, как летучие мыши под светом мощного прожектора, мысли, как открытую книгу, посмеивался и ждал наиболее подходящего случая. Начинать разговор надо так, чтобы одним разом и окончательно расставить все точки над всеми буквами «i». Тем более что около меня крутился еще один о-о-чень любопытный молодой человек, служивший по другому ведомству.

Ребята – молодцы, долго раскачиваться не стали, и, пошушукавшись с остальными, Толя Рукавишников и Демыч, как наиболее авторитетные и заслуженные летчики эскадрильи, как бы невзначай «спланировали» ко мне вечером того же дня и взяли меня «в клещи».

– А ты нам ничего не хочешь сказать, Виктор? – похлопывая прутиком по голенищу сапога, индифферентно спросил Блондинчик.

– Ага, Витя, давай, давай – колись! – тут же подсуетился радостно ожидающий раскрытия тайны смысла жизни на земле обычно по-хохляцки сдержанный Демыч.

– О чем это вы, ребята? – сделал удивленно-анимешные глазки я. – Что я вам должен еще сказать? Все, что надо, я вам на разборе сказал, забыли что-то важное? Так записывать надо… Ты, Демыч, ремень-то подтяни, а то кобура тебя скоро под коленки бить будет.

– Ты не крути, Витя! – подтягивая ремень, обиженно начал Демыч. – Ты скажи, че это было-то? Ну, когда мы «илов» прикрывали. Где это видано, чтобы очередь по земле как залп «катюши» взрывалась? Там ведь все горело!

– И у меня… Что это, Виктор? И еще… – Ребята смущенно переглянулись, и Толя, решившись, продолжил: – Кто нарисован на твоей машине, Витя, а? Только не надо снова: «Дед, дед…» Я чуть умом не двинулся, да хорошо ребята поддержали, сказали, что тоже что-то такое замечали… Ты знаешь, Виктор, что этот дед на капоте во время боя шевелится?

Последние слова Блондинчик сказал шепотом и оглядываясь, как будто нашкодил и ждет, что кто-то его сейчас возьмет за ухо.

Та-а-к, а вот этого я и сам не знал. Ну, Дед, ты и даешь! Нет, не может этого быть. Там, по борту, выхлоп из патрубков мотора идет. Он ведь горячий, выхлоп-то. Воздух дрожит, своего рода горячая воздушная линза получается. Вот и показалось, наверное, ребятам. Не может же рисунок шевелиться! И что делать? Скажу-ка я основное, а там пусть сами идут к пращуру и с ним калякают. Тут нужен личный разговор. В душу Он им должен заглянуть, чтобы ответить.

– Я, ребята, вам и не врал. Это на самом деле дед… а точнее – наш Пращур. А еще – Отец воинов. Давным-давно, еще задолго до Ильи Муромца, наши предки верили, что Родину нашу бережет Отец воинов – грозовой и грозный Перун… И были у Перуна грозные дружины. Не так-то просто было стать воином Перуна, эту честь надо было заслужить. И служить ему и своему народу всю жизнь, честно и преданно, не щадя ни крови, ни жизни своей…

– Виктор, да ты что, в бога веришь? Ты же комсомолец! – ахнул Демыч, чистая, простая душа.

– А я разве произнес слово «бог»? Что-то не припомню… Я сказал – дед, пращур, старший родич, отец воинов. Где тут бог, а? А ну-ка, поправь меня!

– В-в-верно, не говорил ты… Ну, все равно – он же бог!

– Он хранитель нашей земли, нашего народа! Пока гремит гром и блещут его молнии – нет на моей земле места нечисти! А мы – его дружина, – его огнем призваны очистить нашу землю от черной пакости, так или не так?

– Та-а-к…

– Ну, вот, сам же говоришь… А бог там или не бог… Разве это важно? Да и кому это интересно? А вот огонь он мне дал и разрешил передать его тем, кто этого достоин. Я и рискнул им с вами поделиться, да видно поспешил я… Поторопился.

– Нет-нет, Витя, ты что? – испугались ребята. – Как ты можешь так говорить? Не понял ты нас, погоди, не спеши с выводами, не торопись. А Перун…

– Лучше называйте его Дедом, ребята! Так и проще, да и для посторонних ушей безопасней будет. Хоть мы и не прячемся, но и балабонить на весь свет не надо. Дело воинское, излишней трепотни и шума оно не любит.