Олег Языков - Крылья Тура

Не прошло и трех минут, как Гусь снова прорезался в эфире.

– Внимание, Аист (это «кобры»), Дед! В воздухе румынский ас! Четыре «месса» – его пара и пара в прикрытии. Подождите… – Повисло молчание. – Ну, что там, не томи, Гусь.

– Гусь, ответь Деду…

– Подожди… – Еще пара минут молчания и наконец: – Аист, Дед! Ас ведет переговоры по-румынски. У нас нет переводчика. Припахали одного солдатика-молдаванина, но он парень деревенский, простой, в авиации не разбирается. Все, что он мог сказать, – ас кого-то из вас видит…

– 22-й, усилить поиск! Всем – маневр!

– Я под атакой! Тр-р-р-р! – В наушниках я услышал не только пушечную очередь, но даже и свист мотора этого гада.

А вот и он. Точнее – они. Две пары просвистели невдалеке от нас, после захода на звено Хромова.

– 22-й! Доклад!

– Ас обстрелял Петрушку… Он цел, управляется…

– 22-й, выводи своих вниз, на посадку. Блондин – прикрой их. Я покружусь наверху.

Но больше ничего страшного не произошло. Ас отстрелялся и на большой скорости ушел. Наверное, побежал проявлять пленку кинофотопулемета. Самолет Щепотинникова ведь он в прицеле держал и даже стрелял по нему. Сейчас заявит о сбитом. У них это легко, не надо десять справок, рапортов и фабрик-марок со сбитых немецких самолетов. Это у нас все сложнее и сложнее стало заявлять о сбитых. Вот и сегодня – буду писать рапорт, и такие же рапорты будут писать другие летчики. Ведь бой мы провели за линией фронта. Правда, не очень далеко, может, с пункта наведения что-нибудь и было видно. Или радиоперехват что-нибудь засек. Ладно – сядем, доложим, а там видно будет. А то, что стреляли – по нагару на капоте видно и по расходу боеприпасов. Так что – наркомовские мы сегодня заработали! Вылет был явно боевой!

После посадки я сразу побежал к самолету Петрушки. Молодой летчик стоял рядом с битой машиной и с виноватым видом считал пробоины. Очередь румына зацепила хвостовое оперение истребителя Петра, когда он уже лег в вираж в попытке уйти от атаки. Было два попадания снарядами – один, бронебойный, просто прошел насквозь, раздробив переднюю кромку киля, второй – фугасный, оторвал правый руль высоты. Несколько пулевых пробоин общую картину не улучшали.

– Ну, что же ты, Петр? Ты же лучше всех воздух видишь! Не ожидал я этого от тебя, не ожидал!

Молодой летчик залился краской.

– От солнца он падал, товарищ старший лейтенант, прозевал я его… На солнце, да и высоко – не видно самолетов, совсем не видно… Размываются они… не углядеть.

– Я знаю, что не видно! А вот чтобы их обнаружить – вы и крутились на километр выше нас. А маневр, как я понимаю, не делали. Ну да это не к тебе вопрос… Что, теперь запомнил, как снаряды по самолету бьют? Ага – потверже, потверже запоминай, а то не по хвосту получишь в следующий раз, а по кабине. Поверь мне – это гора-а-здо хуже. Ну, иди – вон тебя инженер ждет. Сегодня больше не полетишь – хватит с тебя. Сдашь самолет техникам – иди отдыхать. И не дрожи – все прошло… Ты молодец, не растерялся. Все прошло… все прошло… Иди, Петр, ты молодец… Ты здорово сегодня помог эскадрилье! Не вешай нос, Петруччо!

Разговор с Хромовым был гораздо жестче.

– Вы свою задачу четко уяснили, товарищ старший лейтенант? А если «да» – почему пропустили атаку? Вы понимаете, Хромов, что только в последний миг ушли из-под очереди аса? И все могло быть как в недавнем нашем бою с «Фокке-Вульфами»? Один заход – и трое сбитых? Только наших сбитых. Ваших ребят, из вашего звена? Опять «по шнурочку» шли? Сколько раз говорить – обязательно «змейка», обязательно скольжение…

– А я, товарищ старший лейтенант, своей вины и не отрицаю. – Злой и расстроенный Хромов уперся в меня тяжелым взглядом. – Я в кабине головного истребителя сидел, тоже под атакой был, а не за броней танка прятался! А то, что атаку прозевали… моя вина. Ну, не видел я этого гада, не видел! И Петр не смог его засечь! А когда наведенцы предупредили, уже поздно было. Мы только в вираж, а он – дрын-н-н-ь, и отстрелялся! Поймаю его, гада, как ты, Виктор, «зеленого змия» поймал! Поймаю и убью!

– Так, хорош в грудь копытом стучать! Поймаешь, знамо дело. И я все для этого сделаю. Чтобы какой-то румын фашиствующий на 2-ю эскадрилью 111-го ИАП залупался? Не будет этого!! Поймай его, и убей. И показательно убей – с комментариями по радио и на глазах полка. Я договорюсь с начальством. Вон, Петра с собой возьмешь. Пусть тоже стрельнет. Испуг у него надо выбивать, как говорится: клин клином вышибают. Все, успокоились. Иди пиши рапорт, сейчас сбитых делить будем…