Игорь Чужин - Уйти, чтобы не вернуться

– Наслышан я о деяниях папы Пия Второго. Ганзейские немцы тоже его распутством попрекают и бают, что из-за него латиняне даже на раскол пошли. Вроде полвека назад у них даже Гусь [35]какой-то объявился, который папу почем зря костерил. Правда, наши попы тоже далеко не все божьи праведники и недалече от латинян ушли. Митрополит Иона татар на Русь наводил и вместе с Москвой на Новгород свою лапу наложить собирался! Слава богу, помер Иона в позапрошлом годе, и патриарх Константинопольский Феодосия митрополитом Московским и всея Руси утвердил. Феодосий муж благочестивый и в вере православной крепок, а ведь после гонений Ионы на вольности новгородские Великий Новгород едва в унию к латинянам не перешел. Вот до чего дело едва не дошло! – с досадой в голосе произнес Сторожевский.

Этот разговор очень напомнил мне кухонные посиделки двадцать первого века, на которых за бутылкой водки кто ни попадя решал судьбы России, а потому я решил закончить прения и сказал сотнику:

– Никифор, что-то мы с тобой в разговоры досужие ударились, а в трактире наверняка уже вино и брага киснут! Пойдем отведем душу, а языком пусть молотят бояре в думе, они это дело любят.

– И то верно, пошли в трактир, а то треплем языком, словно бабы на посиделках, – согласился со мной Никифор.

Я окликнул Павла Сироту, руководившего швартовкой тримарана, и приказал ему передать «Чуду-юду» под охрану дружинникам кончанского сотника, а потом со всей командой отправляться в трактир праздновать победу. Затем я буквально силой заставил Михаила Жигаря присоединиться к нашей с Никифором компании, и мы направились в слободу.

К нашему приходу в трактире все уже было готово, нам оставалось только сесть за накрытый стол. Никифор Ушкуйник расстарался на славу, стол буквально ломился от различных закусок и вина. Посторонней публики в трактире не было, так как Никифор выкупил помещение трактира до завтрашнего утра, поэтому мы могли расслабляться, не опасаясь посторонних глаз и ушей. Мои гвардейцы, десятники дружины кончанского сотника и купеческие приказчики должны были подойти позднее, поэтому мы накатили по кубку сухого вина и, закусив мочеными яблоками, стали обсуждать итоги недавнего боя. Если Сторожевский успел рассказать мне о потерях противника и сведениях, полученных от пленных, то Никифор Ушкуйник – вот что значит купеческая жилка! – уже ухитрился наскоро прикинуть добычу, захваченную нами в бою.

Помимо десяти гривен серебром, изъятых из кошелей пленников и пиратских трупов, я стал обладателем шести десятков комплектов брони и оружия, из которых полтора десятка оказались весьма дорогими. Доспех покойного Рыжего Черта вообще был настоящим произведением искусства, который не зазорно надеть даже князю. Оружие, захваченное у пиратов, было разношерстным, но среди разнокалиберных клинков также имелись весьма дорогостоящие экземпляры.

Если верить словам Сторожевского, то, продав захваченные трофеи в новгородскую казну, на вырученные деньги можно вооружить до зубов три десятка дружинников элитной корабельной рати, а если оставить за собой флагманский корабль Рыжего Черта, то хоть сейчас можно отправляться на Волгу за добычей. С моими скорострельными пищалями да с дружиной в броне харалужной [36]можно славно погулять по Волге-матушке. Тогда по осени, если удача от меня не отвернется, можно и усадьбу на Славенском конце прикупить, а новгородское вече может меня и в боярское достоинство возвести, главное, чтобы серебра на взятки хватило! Сторожевский божился, что его слово в Новгороде далеко не последнее, а если Еремей Ушкуйник в это дело впряжется, то вопрос можно считать решенным. Никифор Ушкуйник также пообещал мне свою протекцию и поклялся в дружбе до гроба.

Слова сотника и купца грели мне душу, а радужные перспективы будущего боярства тешили самолюбие, но мне было хорошо известно, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. У Сторожевского и Ушкуйника явно был шкурный интерес на мой счет, который мог не совпадать с моими планами, поэтому давать какие-либо обещания было опрометчиво. Чтобы не обижать новых закадычных друзей, я вежливо поблагодарил их за заботу, однако не стал давать внятных ответов, сославшись на то, что лучше обсудить эту тему на трезвую голову по прибытии в Новгород.

Примерно через час в трактир пришли мои гвардейцы, а следом за ними подтянулись десятники Сторожевского вместе с приказчиками Ушкуйника, и началось празднование победы над пиратами. Серьезные разговоры вскоре перешли в плоскость выяснения вопроса «Ты меня уважаешь?», и обстановка стала абсолютно неформальной.