Михаил Бураков - В окопах времени (сборник)

Сейчас они под камерами скажут речь, а потом поедут на дачу к директору. Отмечать удачный откат и распил… Шашлык и коньяк готовы, да и девочки тоже…

Защелкали фотоаппараты и потянулись микрофоны.

Мэр открыл папку.

– Шановнэ громадяне! – по-украински он говорил с трудом, что, впрочем, было неудивительно. Мало кто в Крыму умел говорить на внезапно ставшем государственным суржике. Но для телевидения надо было говорить на официальном языке. Голос мэра или пропадал в порыве летнего ветра, или разносился по полю. – Шановни товарищи. Сьогодни ми починаемо будивнитство смитно полигону, так необхидного для нашого миста…

– Отец, ты иди домой, а? Или хочешь, проводим, тебе плохо, дед? Что молчишь? – участливо подошел один из трактористов к старику.

– Плохо, – кивнул Митька. – Вот здесь болит. Дышать неможно. Жмет и давит.

Он коснулся морщинистой рукой левой половины груди.

– Дед, это сердце, подожди, я аптечку из машины притащу.

– Сердце, – снова кивнул, сгорбившись, старик. – От стыда…

– От какого стыда? – удивился тракторист. – Ты чего, дед?

– За этих стыдно. Скажи, за что я тут кишки разбрасывал? – старик махнул головой в сторону пестрой толпы и, закрыв лицо руками, беззвучно затрясся.

– Ну, ты это… Отец… Дед… Батя… Не расстраивайся, – грязная рука в мазуте потрепала старика по плечу. – Иди-ка и впрямь домой, а?

В этот момент директор строительной компании закончил свою речь:

– Будьмо ж совмистно боротися за звання самого чистийшого городу Украини!

Потом он вытер пот со лба и кивнул инженеру. Тот дал отмашку бригадиру.

И тракторист побежал к своему бульдозеру.

Мэр дал отмашку, и трактора, опустив ножи, зацепили край поля, выворачивая коричневые пласты земли.

У Митьки помутнело в глазах, он покачнулся и едва не свалился в малозаметную ямку около валуна. Заплывший окопчик со времен войны.

Уцепившись старческой рукой за землю, он вдруг увидел торчащий из земли ребристый бок «лимонки». Митька выдернул ее из бруствера – такого же старого, как он сам, – с трудом приподнялся и заковылял навстречу тракторам. Почти как тогда, в сорок четвертом, под Джанкоем. Только тогда танки были… И голова стала ясная, как тогда…

– Стоооооооооойте, стоооооооооооойте! – старик встал перед тракторами, растопырив руки и сжав кулаки.

– Это что за дед? – выпучив глаза, прошипел мэр. Праздничный сценарий неожиданно сломался. – Что за дед, говорю?

– Что за дед? – как попугаи, по цепочке передавали чиновники вопрос своим подчиненным.

– Ветеран это наш, воевал в этих краях, Дмитрий Сергеевич Соколовский, – громко сказал один из репортеров местной газеты, чем заслужил недобрый взгляд одного из заместителей мэра, прервав цепочку, созданную субординацией.

Камеры и фотоаппараты, как по команде, предвкушая сенсацию, повернулись в сторону старика.

Кивок мэра, и дипломатично изогнувшись, лощеный, как кот, заместитель, показав кулак пытающемуся спрятаться за спины трактористов инженеру, подскочил к старику.

– Дорогой Дмитрий Сергеевич, пойдемте в сторонку, и вы расскажете, в чем суть проблемы.

Старик было качнулся, влекомый чиновником, но тут же встал обратно, заметив движение трактора.

– Суть, а суть в том, что вы зажравшиеся и жадные – и не махай! Не махай на меня руками! – захватили все у нас в стране и страну тоже! Но вам, гадам, и этого мало! – По лицу старика снова потекли слезы. – Вы же сволочи! Вы же на самое святое! На могилы! Отцы тут ваши! Деды! А вы!

– Не снимать, не снимать, я сказал! – начальник милиции дал знак подчиненным, и они, как цепные псы, сложив руки за спиной и встав по периметру, перегородили обзор журналистам.

Мэр поморщился и заерзал, наливая красной краской толстые щеки.

– Уведите его в сторону.

Охрана мэра побежала к старику.

Сочувствующие взгляды работяг и прессы.

Лишь заместитель мэра, пытаясь сгладить ситуацию, лично раздавал приказы и указания, какие-то смешные и нелепые.

Старик почему-то успокоился, даже перестал плакать, словно покоряясь силе, и сник…

На секунду. На мгновение.

А потом чуть-чуть разжал дрожащий кулак и сам пошел навстречу охранникам.

Те словно споткнулись о невидимую стену, увидев в руке старика гранату.

– Стоять! Стоять, я сказал! – начальник милиции задергал кобуру.

Но старик – нет, не старик, солдат – только хищно ощерился на окрик и зашагал чуть быстрее. Двести метров разлета! Хватит на всю свору!