Виктор Поротников - Гладиатор из будущего. Рим должен быть разрушен!

Я не знал, какими словами мне оправдать свое участие в мятеже гладиаторов, породившем мощное восстание рабов, если в разговоре с супругом Фабии речь зайдет об этом. Я вообще не представлял, как мне себя вести и что говорить в присутствии сенатора Долабеллы. В душе я уповал на то, что Фабия все скажет за меня и мне вовсе не придется открывать рот.

Сенатор Долабелла мне сразу не понравился, едва я увидел его. Видимо, Фабия оторвала мужа от какого-то важного дела, вызвав его из таблинума во внутренний дворик, где пышно цвели кусты роз и журчали струи небольшого фонтана. На узком морщинистом лице сенатора Долабеллы было написано угрюмое недовольство.

Покуда Фабия объясняла супругу, кто я такой и зачем предстал перед ним, во мне стремительно нарастало сожаление и беспокойство по поводу моего столь спонтанного визита в этот дом.

На вид сенатору Долабелле было лет семьдесят, это был совершенно седой, но еще крепкий старик с прямой осанкой. У него был недружелюбный взгляд, разговаривал он громким, как труба, голосом. Все, что он услышал от Фабии, не просто рассердило его, но привело в неистовое состояние. Он говорил о женской глупости, которая, по его мнению, лишь добавляет хлопот мужьям и правителям государства, ибо женщины не в состоянии отличить истинную добродетель от показного благородства. Все душевные порывы женщин есть сплошные эмоции, начисто лишенные здравого смысла.

– Ты выступаешь заступницей этого злодея, место которого на кресте, а не в моем доме! – гневно молвил сенатор Долабелла, тыча в меня пальцем. При этом его взгляд метал молнии на Фабию. – Ты твердишь мне об унижениях, перенесенных тобою в стане восставших рабов, от которых тебе помог спастись этот юноша. Мне непонятно, в чем его заслуга? В том, что он не насиловал тебя, как прочие гладиаторы? Насколько мне известно с твоих слов, дорогая, ты смогла сбежать из лагеря рабов на Везувии в тот момент, когда гору начали штурмовать легионеры претора Глабра. Вдобавок, тогда же случилась сильная гроза, это и помогло тебе незаметно выскользнуть из логова мятежников. В таком случае, милая моя, твоим спасителем является Юпитер-Громовержец, а не этот раб! – Сенатор снова ткнул в меня пальцем.

Я чувствовал себя крайне неловко. Мне было неприятно слышать все это еще и потому, что здесь же во дворике находилась служанка Галерия, переводившая свой недоумевающий взгляд то на меня, то на Фабию, то на своего грозного господина. Было видно, что речь сенатора Долабеллы произвела на нее сильное впечатление.

Фабия держалась с невозмутимым видом, не сводя своих лучистых глаз с лица рассерженного мужа; морщинка досадливого недоумения прорезала ее чистый белый лоб. Время от времени она поводила плечами, как будто ее слегка знобило. Она не пыталась перебивать супруга и как-то возражать ему, видимо, сознавая, что это бесполезно.

А сенатор Долабелла между тем продолжал:

– Беглые гладиаторы раздули невиданное по размаху восстание рабов на юге Италии, спалив дотла сотни латифундий, разорив десятки сел и городов! Тысячи римских граждан и италиков погибли от рук этих гнусных злодеев за прошедший год. Даже римские войска оказались бессильны перед этим злом, подобным чуме. Оба консула этого года, стыдно сказать, разбиты наголову мятежниками, претор Аррий пал в сражении, а на днях пришло известие, что Спартак разбил под Мутиной Гая Кассия Лонгина, наместника Цизальпинской Галлии. Отцы-сенаторы надеялись на то, что Спартак уберется со своей стотысячной армией насильников и убийц из Италии через Альпийские горные проходы, но не тут-то было! Гонцы, прибывшие от Гая Кассия, сообщили, что Спартак повернул свои гнусные полчища на Рим! – Сенатор Долабелла вскинул руки кверху. – Боги окончательно отвернулись от нас! Римские знамена покрыты позором! Я сочиняю речь, с которой должен сегодня выступить в сенате, а ты, дорогая, отвлекаешь меня от этого. – Сенатор Долабелла вновь сердито воззрился на жену. – Да еще смеешь просить меня, чтобы я взял под свое покровительство беглого гладиатора, сподвижника Спартака! Ты просто спятила, милая!

– Андреас порвал с мятежниками, – заметила Фабия, смело глядя в глаза мужу. – Я же сказала тебе об этом с самого начала, дорогой.

– Кто может поручиться, что твой Андреас вновь не примкнет к Спартаку, как только войско восставших рабов подступит к Риму. Кто? – Сенатор Долабелла сделал паузу, взирая на супругу.

– Я могу поручиться, – произнесла Фабия, не желая уступать мужу.