Анатолий Дроздов - Хозяин дракона

– Как зовут? – спросил Олята.

– Меня Первуша, а он Вторак, – сказал больший из мальцов.

– Братья?

– Я старший, – важно сказал Первуша.

– И так понятно! – хмыкнул Олята. – Есть хотите?

Мальцы дружно кивнули.

– Тогда помогайте!

Олята притащил из избы лавку. Мальцы старательно помогали нести, хотя толку от их помощи было мало. Олята не отгонял – все должны зарабатывать кусок хлеба. От хлева Олята прикатил еще чурбак, Оляна накрыла оба куском полотна. Это Некрас завел: есть на покрытом столе, брат с сестрой привыкли. Мальцы сбегали домой за ложками, Оляна налила им полную миску ухи. Лавка для братьев оказалась высокой, они сползли на землю и дружно хлебали, стоя у чурбака. Олята с сестрой ели сидя. Покончив с ухой, Первуша и Вторак отдали должное зайцу, затем запили снедь молоком. Ели они жадно и много – по всему было видать: оголодали.

– Мамке не говорите! – попросил Первуша. – Она ругается, когда у чужих едим. Соромно, говорит, побираться!

– Так вы работали! – сделал серьезное лицо Олята.

Первуша подумал и серьезно кивнул. На прощание братья поклонились, Первуша взял младшего за руку, и оба ушли.

– Соседские! – сказала Оляна, собирая посуду. – С утра у ограды крутятся.

«Заговорила!» – ахнул Олята, но не подал виду.

– Бездельничают! – сказал, делано хмурясь. – Мы в их годы гусей пасли!

– Нет у них гусей! – вздохнула сестра. – Три курицы да петух.

«Откуда знаешь?» – хотел спросить Олята, да прикусил язык. Сестра, пока он спал да за зайцем гонялся, везде поспела.

К вечеру Ждан пригнал тягло. Сгрузил с телеги долбленные из липы корыта и на виду у Оляты насыпал каждому из коней овса. Дескать, гляди, слово держу. Олята кивнул: вижу. После чего Ждан отвел его в сторону.

– Тебе, боярин, баба нужна? – спросил, хитровато щурясь.

– Оляна справляется! – удивился Олята.

– Я не о том! – махнул рукой Ждан. – Отрок ты большой, утех сладких хочется? – Ждан подмигнул.

Оляту бросило в жар.

– Есть тут одна, Нежана, – продолжил Ждан, – второй год вдовствует. Не старая еще, лет двадцать. Двое мальцов у нее, Первуша и Вторак. Совсем обнищала без мужа, даже коровы нету. Она тебя приголубит, а ты ей – пару ногат. Нежана козу купит, дети будут с молоком. Переживут зиму.

– Почему никто не помогает сиротам? – удивился Олята.

– Сами голодаем. Пятеро в зиму померли.

– А Нежана согласная?

– Нужда прижмет – на все согласишься! – вздохнул Ждан…

Вечером Олята долго лежал без сна. Ворочался на жестких досках. Оляна подкинула на полати сена, накрыла рядном, но спать было жестко. Слова Ждана ошеломили Оляту. Ранее отрок не заглядывался на девок, не до того было. Холодно, голодно, всех дум – как поесть да согреться. Однако пошел в услужение к Некрасу, отъелся, оделся, сладкое да запретное стало видеться во снах. Улыба… Ее белые, пухлые руки, полная, мягкая грудь… Нетрудно представить, что у нее под рубашкой: мужики с бабами в бане моются разом. Только мужики идут за первым паром, бабы и дети приходят позже. В тесных избах семейная жизнь на виду, как ни таись, от любопытного взгляда не спрячешься. Что мужик делает с бабой, знает каждый. Оляте от охальных снов поутру было стыдно, но видеть подобное хотелось вновь. В веси Оляты молодые не смели любиться до свадьбы. Если девку в таком замечали – в веси не спрячешься, то считали порченой и замуж не брали. Парень тоже становился порченым, в зятья его не желали. Порченые могли рассчитывать на вдовца или вдовицу, да и то при большой удаче. В городе жили по-другому. Мужики и бабы сходились легко, вон как Некрас с Улыбой. Весь Белгород знал, где холостой муж за плату найдет женскую ласку. После того как у Оляты завелось серебро, он подумывал сходить к гулящим, но боялся, что те станут смеяться. Неуклюжий отрок… А тут Ждан сам предложил…

Олята ворочался и вздыхал, пока теплая рука сестры не легла ему на лоб. Олята тут же сказал о разговоре со Жданом. Рука сестры исчезла.

«Пойдешь к ней?» – понял Олята.

– Не пойду! Соромно! – сказал Олята.

Сестра погладила его по голове.

– Деток жалко! – вздохнул Олята. – Голодные.

Теплые губы коснулись его виска. Олята понял и уснул.

Поутру они оседлали коней и отправились в соседнюю весь. Оляна ловко сидела в седле – научилась в Волчьем Логе. Из-под задравшейся поневы виднелись белые коленки. Олята решил, что сестре надо сшить порты. Оно-то все знают, что у бабы под подолом, но казать голые ноги – соромно. Увидят – ославят, а с дурной славой замуж как? В портах девке тоже нескладно, но лучше, чем с голыми ногами.