– Некрас, любый! – сказал высоким, певучим голосом. – Так боялась, что тебя убьют!
– Оляна! – укоризненно сказал Некрас. – Люди кругом.
– Так знают все! – засмеялась Оляна.
– Все? – удивился Некрас.
– Или у них очей нету? Соромишься? А еще князь!
– Не князь я им!
– Ты мой князь! – пропела Оляна, целуя любимого. – Мой…
Громогласные крики отвлекли их. Подскакавшая дружина скалила зубы и махала снятыми с голов шеломами.
– Давно бы так! – сказал, подъезжая, Малыга. – Хоронятся, как дети малые. Брага, меньшой в ватаге, уже сына пестует, а старшой никак не заведет. Сколько девке ждать? Обидится Оляна, сядет на смока и улетит в земли дальние. Басилевс ромейский в жены сразу возьмет – такую-то красавицу! Так, доча?
Оляна кивнула. Вои захохотали. За шумом никто не заметил, как смок подобрался ближе и лизнул Некраса в щеку.
– Ну тебя! – рассердился Некрас. – Еще и ты…
«…И не ходили более в землю Галицкую ни князья русские, ни ханы половецкие, ни короли ляшские, ни жупаны угрские. Бо страшилися смоков богомерзких, коих навел князь Иван на Галицкую землю. Никем не воюемая, расцветала и богатела земля та, со всех концов Руси тек к Галичу черный люд. Бо князь Иван ласков был до смердов, принимал их и селил в землях своих, наделяя тяглом и скотами всякими, давая житло и хлеб. В жены взял Иван служанку свою, девицу гожую и разумом скорую, появ ея по любви. Отвернулись после того от Ивана русские князья, не ездили в гости к нему и к себе не звали, молвя меж собою: «Смердий князь!» Зато ездили гости торговые, оставляя серебро и злато – за хлеб и скору, мед и портна, коней и волов. А холопов князь воспретил имати в землях своих, рече: не гоже брату брата своего рабом пояти. Не всхоте Иван в землях своих епископа из гречинов, самовольно избрав пастырем старца доброго, людом почитаемого. Воспретил Иван священницам утеснять язычников поганых, рече: «Каждый да держится веры своей. Коли вздумает веру сменить, пусть делает то по доброй воле, не принуждаем бысть». Услыхав о сем, митрополит киевский ездил Ивана увещевать. Князь принял владыку с великим почтением, одарил дарами многия, но на речи старца почтенного рек тако: «Господь наш, Иисус Христос, и апостолы его души человеков словом улавливали, а мы ладим мечом. Не угодно Господу крещение силою, бо взыскует Господь любви истинной от людских сердец». Сам враг рода человеческого вложил прелестные слова в уста князя, бо не нашелся митрополит, что ответити, и отбыл во смущении.
Держал стол свой Иван в Звенигороде, в Галиче – не всхотел, бо много крови в граде сем пролито было. Посадил Иван в Галич воеводу своего, мужа разумом крепкого, наказав ему беречь город и унимать бояр своевольных. Себя Иван воспретил величать «князем», а токмо «господином», хотя люд черный меж собою звал его «наш князь». Бо судил Иван строго по Правде, не дозволяя забижати ни сироты, ни вдовицы горькой. Аще повелел Иван собрати в землях своих сирот скудных, учити их наукам разным, дабы вышли из них мужи добрые и вои знатные. Рече Иван дружине своей, что, как станут дни его ветхими, изберут они из сирот тех мужа доброго и передадут ему стол Галицкий. И будет земля его едина под правлением мужа того без уделов княжеских.
Услыхав такое, воскипели князья русские и съехались тайно в Киев – думать, как Ивана известь. Проведал Иван о сем и прислал им грамоту, где рек: «Пошто зло на меня восклепали? Или велю вам, как правити в землях своих? Или зарюсь на княжества ваши? Чем крамолу на меня ковати, рядились бы, как оборонить земли русские, бо изнемогают они от набегов половецких». Смутилися князья словам тем. И в час сей, как и предрек Иван, пришли на земли курские, северские, черниговские и прочие Гза и Кончак с Поля половецкого. И было их войско неисчислимое – тьма и еще две тьмы. И принялись половцы грабить и жечь, имати полон велики и обступиша города многие, дабы и те расхитити. Не было у князей войска прогнать хищников неисчислимых, и пали они духом. Тогда велел Святослав князьям целовати крест, что не имеют зла на Ивана, и послал в Звенигород грамоту, где написал о сем, и умолил: «Пособи нам, брате, бо изнемогли мы».
Пришел князь Иван с дружиной малой и смоками, и было тех смоков числом шесть. Велики зело телами были они, кричали трубно и плевалися огнем. И сошел страх великий на войско половецкое, побежало оно, не помня себя. Гнали его дружины русские день и еще два дня, посекли многих, прочих повязали. Отбили обратно полон русский, а ханов богомерзких, Гзу и Кончака, самих полонили. Повелел Святослав киевский предать Гзу и Кончака смерти лютой, всадив их на кол, бо много зла на земле русской ханы сотворили. Ужаснулося Поле половецкое, и закаилися хищники ходить в земли наши. Одарил Святослав Ивана богато и отпустил в Звенигород, рече на прощание: «Не держи зла на нас, брате. Живи в землях своих, как разумеешь, а мы жить будем, как отцы заповедали…»
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу