Владислав Морозов - Принуждение к войне. Победа будет за нами!

Бортового вооружения на Н-209, разумеется, не было, а вот на случай вынужденной посадки и возможных последующих силовых «разборок» на месте у них было стрелковое оружие. На каждого члена экипажа – «Маузер», один или два пулемета ДП плюс запас боеприпасов и ручные гранаты. Но самое важное было в другом. Следом за Н-209 спустя несколько часов должны были уйти два однотипных с ним ДБ-А, но уже в стандартной окраске ВВС РККА и с вооружением. Если Н-209 был бы обстрелян и сел на вынужденную, они изобразили бы «спасательную экспедицию». Так сказать, «явились бы раньше милиции, под видом дружинников, если старушка засвистит». Если бы по самолету Леваневского не стреляли, эти ДБ-А тем более вмешались бы в дело. У одного на борту имелся некоторый запас бомб и еще кое-что посерьезнее…

– Куда уж серьезнее…

– И тем не менее. Это были выливные авиационные приборы (они же ВАПы) с боевой химией. Какой-то новейший, разработанный у нас немцами, в обход Версальского договора, быстродействующий газ, устойчивый к морозу. А во втором ДБ-А было шестеро вооруженных до зубов парашютистов и груз для них. Рассуждали так, что если беляки не будут стрелять, то это значит, что они сами прячутся, и нет у них никаких высоких покровителей и прикрытия. И в этом случае – сначала бомбы и газ, а потом высадка десанта, который готовит посадочную площадку и прочее. Если же Н-209 сел бы на лед, десант выбрасывали, якобы на выручку, без предварительной огневой подготовки. А далее – опять-таки по обстановке. Рассматривались и другие варианты, включая такой, где Леваневский вообще не найдет точное местонахождение беляков.

– И что в этом случае?

– Леваневский продолжал бы перелет в соответствии с первоначальной задумкой, а пара ДБ-А продолжала бы индивидуальный поиск, к которому потом подключили бы еще авиацию – как минимум 3–4 Р-6 и АРК-5 полярной авиации и несколько ТБ-3. Хотя всех «запасных вариантов» я не знаю. В конечном итоге пара ДБ-А стартовала с аэродрома Ягельный под Архангельском в 4 часа 15 минут 13 августа 1937 года. Леваневский стартовал из Москвы 12 августа в 18 часов 15 минут. Принимая во внимание подлетное время Н-209 до Земли Франца-Иосифа, получится, что расстояние между ними и Н-209 было минимальным, хотя визуального контакта между этими тремя самолетами, конечно, не было.

– И вы хотите сказать, что лично были в составе экипажа одного из ДБ-А?!

– Нет. Я всего лишь отирался на аэродроме Ягельный, когда они оттуда стартовали. Был я там опять-таки в качестве «консультанта». Мы отбыли из Москвы 8 августа и 12-го уже были на месте.

– И что – кто-то из ваших слетал-таки на этих ДБ-А?

– Нет, мы там были в качестве резерва, на случай чего. На обеих ДБ-А, по-моему, были энкавэдэшные экипажи. Мы даже их фамилий не узнали. И в конечном итоге мы не понадобились.

– Почему?

– Да потому, что все пошло совсем не по плану.

– В каком смысле?

– В таком, что Леваневский задачу выполнил. Связь с ним поддерживалась до 17.53 14 августа. Все переговоры, разумеется, были кодированные. И в последней радиограмме, которую приняли у нас, в конце был цифровой код «48 3400 92». Позже в популярной литературе этот код как только не расшифровывали. Но реально он расшифровывался так: «48» – «Задание выполнено. Объект обнаружен», «3400» – условный квадрат на тогдашней карте Арктики, этот квадрат включал в себя ряд островов Канадской Арктики – Мелвилл, Виктория, Сомерсет и полуостров Бродер, «92» – «Огня не открывали. Действуем по второму варианту». То есть Н-209 должен был продолжать перелет, а «объектом» занимались бы экипажи двух ДБ-А. Но потом связь с Леваневским резко оборвалась.

– То есть что-то случилось? И что именно?

– А случилось следующее. Экипажи ДБ-А к цели вышли довольно точно. Обнаружили судно коммерческого типа, притулившееся к ледяному полю. Но вот второе судно, тот самый «пароход с кладом», с высоты четко не просматривался. То есть там вроде были какие-то нехарактерные для Арктики детали пейзажа, но их можно было принять и за торосы, и за обледеневший до последней степени пароход. Точно они рассмотреть не успели, потому что их атаковал истребитель…

– Чей?! Какой марки?!

– По рассказам членов экипажей ДБ-А, он был белого или светло-серого цвета, без каких-либо опознавательных знаков или номеров. А что касается типа – по их же словам, это был новейший моноплан. Или аппарат конструкции Северского, известный позднее как Р-35 или, к примеру, Кертис-Хок-75. Причем, похоже, в двухместном исполнении и оборудованный убирающимися лыжами.