Владислав Морозов - Принуждение к войне. Победа будет за нами!

Ребята ныряли уже вторую неделю. Не так чтобы уж очень интенсивно, но ныряли. И пока что без результата, хотя, по идее, перед этим проводилась проверка района эхолотом и прочей хитрой техникой. Вроде бы приборы действительно показали наличие на дне что-то типа обломков довольно крупного самолета. Лично меня смущало только слишком большое количество кусков, на которые оный самолет распался при ударе о воду. Если же он взорвался еще в воздухе, наша работа вообще теряла смысл. Не в сейфе же они золотишко с документами везли…

В целом я по поводу успеха экспедиции большого оптимизма не выражал, поскольку здесь еще с войны 1936–1939 гг. полно всякого хлама на дне. И, честно говоря, хрен различишь, где что лежит. Опять-таки специалисты мы были невеликие. Одно дело – достать из какого-нибудь озера Ильмень остов Миг-3 или там Ил-2 (чем уже неоднократно занимался наш Кирдяпкин со товарищи), и совсем другое – нырять в Бискайском заливе. Условия, мягко говоря, не те. Я иногда вообще не очень понимал – зачем мы сюда поехали? Но инициатива, похоже, исходила от тех самых двух немцев, которые якобы нашли какие-то документы про этот самолет. Ну, а наше участие в проекте, кроме поисков пресловутых документов РОА, похоже, объяснялось в основном тем, что только русские (то есть мы) согласны нырять за очень условную, по европейским меркам, денежку. Фактически – за интерес. Конечно, слишком долго нырять наши ихтиандры не могли, но еще недели три вполне можно было работать. Тем более что вокруг фактически хоть и бедноватый, но курорт, винище, океанский пляж и т. д.

Кстати, упомянутых немцев звали одного Фридрих Луттерберг, а второго Иоганн фон Мюкенхайм – Ганс и Фриц, смех, да и только. При этом чернявый и носатый Луттерберг больше походил не на типичного немецкого кнабе, а на обыкновенного еврея, а мордастый фон Мюкенхайм, всегда к месту и не к месту подчеркивавший свое древнее дворянское происхождение (чуть ли якобы не с времен Фридриха Великого), как оказалось, прожил добрую половину жизни в ГДР и даже успел побыть мелким функционером FDJ – тамошнего комсомола. Это я отметил, поскольку в разговорах с немцами выступал еще и в роли толмача. Из наших никто немецкий толком не знал, а по-испански и англо-американски и наши, и немцы говорили с пятого на десятое. А я когда-то, очень давно, учился в немецкой спецшколе. Как раз в те времена, когда у нас с ГДР был полный Дружба-Фройндшафт, переходящий в Ваффенбрудершафт. Ну и в голове у меня что-то с тех времен осталось.

Оба немца торчали здесь же, через два столика от нас, но, приняв дозу чего-то не слишком крепкого, пребывали в нирване. Их участие в поисковом процессе не требовалось, да, по-моему, они уже устали от этих бесплодных поисков. Остальные наши сейчас были на судне («судно» – это громко сказано, ибо это была лоханка типа заурядного МРТ, то есть малого рыболовного траулера). Мне там делать было нечего. Там вообще лишним не место, в силу скромных размеров посудины. В общем, оставалось сидеть и ждать результатов.

– Слушай, поисковик и патриот, – спросил я Андрюху. – А если честно, ты, к примеру, Ю-52 от Ю-290 визуально отличишь?

– Ну, не знаю. Я в натуре-то ни того, ни другого не видел. Только на картинках.

– Вот то-то и оно. А здесь еще с веремен Герники много чего должно лежать.

– Это какой такой Герники?

– Той самой, с картины Пикассо, из школьного учебника. Не знаю, как у вас, а в нашей продвинутой школе эту картину еще именовали «Пожар в доме пьяницы Сидорова». И даже подражания пытались рисовать.

– Это ты к чему?

– Да ни к чему, просто та самая Герника километрах в полтораста отсюда. Сел на автобус и поехал.

– И чего это я там не видел?

– Приобщиться к истории не желаешь? Тут же в 1937-м такая драчка была и на море, и на суше, и в воздухе – загляденье. Наши с немцами из «Кондора» рубились почем зря. По слухам, именно здесь испанец Моркильяс завалил в воздушном бою первый в истории «сто девятый» «мессер».

– А на фига мне эта самая история? Я ею еще со школы сыт по горло…

– Оно и видно. Ну, допустим, нырнешь ты и найдешь на дне обломок самолета времен той самой, местной, гражданской войны – и что будешь делать? А это, между прочим, может быть весьма ценная находка. У испанцев в музеях не сохранилось, к примеру, ни одного раннего Bf-109B/C/D и даже Е. Подозреваю, что местные за эти обломки могут хорошо заплатить, даже несмотря на нынешний кризис и полный упадок как нравов, так и финансов.

– Ну, «мессер» от «юнкерса» я уж как нибудь отличу, а если нет – так ты поможешь.