Андрей Посняков - Атаман

– Гоподине, я просто слуга, – придя в себя, застонал юный пленник.

– Ишь ты, по-русски знаешь!

– Тот дом богат, и там нет мужчин – одни женщины остались. И много золота, серебра, каменьев.

– Каменьев, говоришь?

– Я покажу, только не надо… саблей! – Парнишка от ужаса часто заморгал.

Ну, вот она, удача-то, вот оно, счастье!

– Ладно, веди! – Онисим рывком поставил пленника на ноги. – Да смотри не вздумай бежать, не то…

– Что ты, что ты, господин. Что ты! Вон тот дом, совсем рядом.

В другой раз ватажник, возможно, и поостерегся бы, позвал, на всякий случай, своих. Однако парень этот, слуга, выглядел так жалко, дрожал как осиновый лист и, похоже, говорил правду, все лепетал – не убивай. Да и с чего бы ему – слуге – врать? За хозяйское-то добро голову сложить никому неохота. Ладно, глянем сперва… А там…

– Вот эта дверца, господин.

Затолкнув слугу первым, Онисим на всякий случай выхватил саблю, вошел во двор… И в самом деле – золото, не обманул парень! Прямо здесь, во дворе, с раскрытыми крышками сундуки, а в них… ох, как блеснуло в глаза!

И ударило в голову…

Ударила… ловко брошенная кем-то дубинка.

– Я все сделал, как надо, господин Ильяс-бей?

– Ты молодец, Азат, и достойнейший сын своего отца, славного сотника Берды-бея.

Пир затянулся до ночи, на головном судне атамана Микифора Око гуляли так, что икалось всем татарам в округе. С вином, взятым на не успевших до конца сгореть складах, с удалыми песнями да пленными ордынскими девками.

– А ну, выпьем, робяты! Йэх!

Вожников, приглашенный на гульбу вместе со своими «сержантами» – Линем Окуневым, Иваном Карбасовым и Никитой Купи Веник, – хмуро сидел на роскошном, брошенном на кормовую палубу насада ковре и думал о том, что ему делать дальше. Веселье как-то не шло… нет, все остальные-то веселились, а вот молодой атаман… Не то чтоб он не радовался победе, но… Как-то сейчас о другом думалось. Ну, взяли Жукотин, что там дальше? А какой-нибудь другой город и, как накопится достаточно сил – Сарай. А что, можно и сжечь – запросто. Сегодня один город разграбили, завтра – другой, послезавтра – третий. Путь в никуда.

– Эй, господа ушкуйнички! – перебивая мысли Егора, взбежал на корму небольшого росточка сивобородый мужичок из только что освобожденных невольников, кажется, каменщик или плотник, или просто крестьянин, смерд.

Взобрался, поклонился всем:

– Дозволь, князь-атаман, слово молвить!

– Ну, молви, – милостиво кивнул Микифор Око. – Только выпей сперва. Налейте ему чашу!

Взяв чашу, спасенный, однако, пить сразу не стал:

– За вас хочу выпить. И за всех нас, полоняников бывших, скажу… Нет для всех нас, рабов ордынских, лучше и святее людей, чем вы, нет дня радостней и светлее! Выходит, не перевелись еще на Руси-матушке богатыри, есть еще кому за честь ее постоять да за славу… ну и за нас, сирых да обиженных, есть кому посчитаться, есть кому злых татаровей унять! Смотрел я сегодня, как горит проклятый Жукотин, и сердце радовалось, а вспоминались наши горящие нивы, селения да города. И ордынцы с плетками, с саблями острыми да с арканами да веревками – для полона, увесть в рабство людей. Славные вы мои, наши… – Мужичок неожиданно прослезился и, обернувшись, махнул рукой: – Эй, отроки, бабы, да все… Чегой стоите-то? Неужто не желаете богатырей наших чествовать, благодарствие свое объявить?

– Да желаем, Онфиме, как же не желать?

Тут уж к корме подошли все ордынские рабы, кто смог пройти на атаманский корабль. Подошли – мужики, отроки, бабы да детишки малые – упали разом на колени, заплакали:

– Ай, господине ушкуйники, да живите вечно и знайте – за дела ваши простит вам Господь все ваши грехи!

– Слава, слава атаману!

– Всем атаманам слава!

Радовались, как в песне – со слезами на глазах, многие из освобожденных даже не верили еще своему счастью, что такое вот может быть, случилось уже – наши православные воины явились почти в самое сердце черной и злобной Орды, отмстили за смерть, за позор и унижения, заставили считаться с собой надменных эмиров… считаться, уважать и бояться! А ну, пригнись, Орда, – ватага идет: горе вам, проклятые работорговцы, смерть вам, охотники за людьми, око за око, зуб за зуб – а накось, получите-ка!

Вожников неожиданно улыбнулся – а ведь и впрямь, не зря ведь сражались-то, не зря кровушку – и свою, и чужую – лили, не зря! Переломить хребет Орде, людей спасти, не только из пасти ордынской вырвать, но и от набегов будущих тоже – худо ли? Не это ль для богатырей русских самое главное нынче дело?