Константин Калбазов - Лютый зверь

– Все-то у тебя мудрено, – недоверчиво пробубнил кузнец, беря листы и вглядываясь в чертежи, которые худо-бедно научился читать. С таким поведешься, еще и не того наберешься. – Вроде должно получиться. А там как знать.

– На тебя не угодишь, Богдан. То слишком просто, то слишком мудрено.

– А ты серединку выбери.

– Дак вот она, серединка. Можно и сложнее придумать, да только ведь придумать мало – нужно еще и сделать суметь, причем не одну-две, а много, очень много. Коли война начнется, расход будет очень большой. Мы-то пока разбоем забавлялись, гранаты лишь на учебе использовали… Погоди, вот придут гульды – и начнется.

– Думаешь, придут?

– А куда они денутся? Не в этом году, так в следующем. Вот только бы нам успеть приготовиться.

– Как же, успеешь тут. Эвон, уже два запала нужно мастерить. А может, не нужно два. Если все получится, то будем делать только этот. За хвостовую трубку можно будет браться, как за ручку, и бросать, лоскут перевернет гранату, а при ударе все сработает так же.

– Ага, умный, как я погляжу. Такое только в чистом поле возможно, а случается, гранатку и за угол нужно закатить или, скажем, в комнату. И как она тогда взорвется? Так что придется делать два вида.

– А ведь твоя правда, – сокрушенно вздохнул кузнец.

Видно, никак ему не хотелось мастерить два разных запала, было у него желание использовать один, универсальный. Неплохо бы, да только не судьба. Без капсюлей такого не сделаешь, да и с капсюлем тоже, слишком разные задачи.

– Ну так, значит, так. Завтречка с утреца и начнем твою придумку делать, а к вечеру, думаю, уж испытаем. Я и мушкет старый наладил, нечего все оружие портить.

На этот раз испытания прошли на ура, с первого раза все срослось, как надо. Конечно, жалко было портить боевые гранаты, но важен результат, а он-то как раз имелся. Теперь дело оставалось за малым: разработать прицел (что-то наподобие того, что был на подствольном гранатомете в известном Виктору мире) и путем многократных повторений вычислить на нем градуировку. Ну не совсем «за малым», но ведь путь теперь известен, а дальше предстоит упорный труд, да и время потребуется.

– Ну здравствуй, Вепрь.

Едва услышав это, Виктор ощерился, словно волк, загнанный в угол, и быстрым взглядом осмотрел двор. В настоящий момент не меньше десятка людей взяли на прицел именно его. Да тут не меньше полусотни! Сейчас разбегаются по подворью, за воротами видны еще всадники: судя по всему, они взяли постоялый двор в кольцо. Сопротивляться, конечно, можно, да только итог один – порвут, как Тузик грелку. Да, многие из них полягут, вот только проку от этого никакого. Для него – никакого. Ну да, продаст он задорого свою жизнь, а как быть с Богданом, Беляной, пацанами, Гораздом, остальными ватажниками?..

Впрочем, а какие есть доказательства вины остальных? То, что они проживают на одном с ним подворье, еще ни о чем не свидетельствует. Можно договориться. Он отдает себя в руки стоящего перед ним, а тот в свою очередь не трогает никого другого, удовлетворившись главарем, уж его-то рожу ни с чьей не перепутаешь.

Удивительно, что он вот так легко решил себя сдать? Да нет тут ничего удивительного. Непосредственных виновников той резни он нашел и покарал, ненависть к гульдам в целом никуда не делась, но стала не такой болезненной и всеобъемлющей, терпеть можно, так что главное он сделал, теперь и на покой не грех отправиться. А вот если из-за него пострадают другие, те, которые опять проникли к нему в душу и стали дороги, тогда не будет ему покоя и на том свете, он просто чувствовал это.

Взгляд Добролюба изменился, решимость загнанного зверя сменилась усталостью. Руки все еще на рукоятях кольтов, которые он носил на манер героев вестернов, – очень удобно, правда, лишь в погожие дни. Имелись и иные кобуры, те предохраняли от дождя. За состоянием пороха все равно приходилось следить постоянно, ему, чтобы отсыреть, совсем не обязательно попадать в воду. Что поделать, до унитарных патронов тут еще ой как далеко.

– Если дашь слово никого более не трогать, отдамся без боя. – Взгляд-то изменился, а вот решимости в голосе ничуть не меньше.

– Зачем мне это? Ты и так никуда не денешься.

– Это верно. Да только прихвачу с собой и тебя, и еще кого из твоих людишек, а там и мои парни отмалчиваться не станут. Половина твоих поляжет, никак не меньше. Я из прошлого раза выводы сделал, и у меня все оружные, даже бабы. Не улыбайся, я пустых слов бросать не привык, не всякий ветеран сможет тягаться с ними.