Павел Дмитриев - Разбег в неизвестность

Свое прощальное телеобращение к нации он начал с хороших новостей. Пообещал десятипроцентный кредит на станки и оборудование для создания новых рабочих мест, аннулировал семипроцентный налог на автомобили. Не обошлось и без привычных посулов вроде снижения безработицы и сокращения федеральных расходов почти на пять миллиардов долларов. А затем призвал к «решительным действиям, которые разорвут порочную спираль инфляции».

Потом посетовал на кризисы, призвал народ США добровольно заморозить на девяносто дней зарплаты и дивиденды, но после красочной похвальбы силой американской экономики и здравым смыслом народа продолжил:

«Кому были на руку эти кризисы? Не рабочему человеку, не инвестору, не реальному производителю капитала. Победителями оказались международные валютные спекулянты. Так как они наживаются на кризисах, они помогают их создавать.

В последние недели спекулянты вели тотальную войну против американского доллара. Стабильность государственной валюты основана на стабильности экономики этой страны, а американская экономика на данный момент – самая сильная в мире.

В соответствии с этим я поручил министру финансов Бару [236]временно приостановить конвертируемость американского доллара, за исключением сумм и обстоятельств, обусловленных интересами финансовой стабильности и с максимальным учетом интересов Соединенных Штатов».

Бреттон-Вудские соглашения были разорваны в клочья. Но к удивлению многих, их «отец» Марринер Экклс [237]воспринял происходящее относительно спокойно. Лишь пожимал плечами, говорил что-то вроде «The economy is fueled by debt» – экономика подпитывается долгом. И кивал в сторону Международного валютного фонда, который как раз в сентябре на ежегодном собрании управляющих в Рио-де-Жанейро принял специальный финансовый инструмент SDR [238], призванный стать новыми деньгами или активом международного валютного резерва.

Однако первое время глобальные идеи Экклса оставались непонятыми. Между тем оказалось, что жители США при отказе от золотого эквивалента пострадали меньше всех, инфляция до них добралась далеко не сразу. Зато зарубежные обладатели тех самых ста тридцати двух миллиардов долларов очень быстро потеряли минимум двадцать процентов. В новом, тысяча девятьсот шестьдесят девятом году золотые слитки начали стоить пятьдесят долларов за унцию [239]. Вот только свободного металла на рынке почти не было, а «Георгии» и «Крюгерранды» прекрасно расходились из учета восемьдесят долларов за унцию. Над мировой экономикой нависла тень кризиса. Психологическая ступенька, которую нужно было одолеть для сохранения доверия к доллару, оказалась слишком высокой, переход в новое состояние – оглушающе внезапным. Но особого выбора у участников глобального рынка не было, по сути, все они оказались в заложниках необеспеченной валюты США и были крайне заинтересованы в ее стабильности.

Против были золотодобывающие страны, прежде всего ЮАР. Кроме того, за процессом наблюдали в Австралии и Канаде, заброшенные золотые прииски которых внезапно стали высокорентабельными предприятиями. Отдельно стояла Франция де Голля, у которой, в отличие от соседей-конкурентов, практически не осталось долларовых запасов. И лишь в СССР к коммерческим интересам добавилась идеология. С подачи ЦК КПСС, в странах третьего мира развернулась широкая информационная программа под простым лозунгом – «не верьте доллару, он дешевеет, требуйте оплату за свои ресурсы в золоте». И надо сказать, это предложение не прошло незамеченным. Даже в полуколониях США серо-зеленые бумажки с портретами мертвых президентов перестали казаться «вечной ценностью». Над мировой экономикой нависла доселе незнакомая, но опасная проблема утраты доверия.

Летом Федор где-то подхватил вирус «грязных Битлов», в смысле The Rolling Stones. Никак не ожидал, что эти старички, да еще практически в том же составе, известны в шестьдесят шестом году. Тут они молодые, патлатые, если верить рассказам и вырезкам из подозрительных журналов, и уже очень популярные. Впрочем, удовольствие послушать эту группу – для очень избранных, невзлюбили за что-то коммунисты современных рокеров. Оказывается, даже The Beatles, безобидных, как детей, в СССР все еще ни разу не издавали на пластинках! [240]

Простое увлечение быстро сделало из начальника нашего отдела технического обеспечения заядлого антисоветчика. Нет, он не стал тайком паять секретный радиоприемник или дежурить около посольства США, а «настрелял» у коллег в долг рублей сто и купил с получки за двести пятьдесят девять рублей девяносто копеек новейший двенадцатиламповый комбайн под названием «Романтика». Здоровенный деревянный ящик на ножках включал в себя очень неплохой радиоприемник, а также посредственный магнитофон и электрофон [241]. Однако без противоправных действий все же не обошлось – под покровом ночи (как только успел допаять) наш злодей вытащил на крышу своего дома здоровенную антенну. Зря Шелепин рассказывал мне про счастье советского труда по основному месту работы. Ей-богу, лучше бы мой электронщик картошку в своем саду сажал, чем ночами ловил «Голос Америки» и записывал на магнитофон новые хиты. Да еще в таком качестве, которое нельзя слушать без содрогания.