Людмила Романова - Выход из положения

Прямо сказать работа была очень даже сносной. Виктор научился довольствоваться промежутками времени, между необходимостью работать на шефа и выжимал из них все. А по сему на пляж он мог съездить и среди дня, он мог посетить рынок, мог прогуляться по дорожкам парка и постоять у фонтана, он мог подолгу наблюдать за жизнью города. У других для этого был только вечер и выходные дни.

Зато, у Виктора таких выходных, было не так уж много. И если ему выпадало потратить на себя побольше времени, чем короткие промежутки между заданиями шефа, он отправлялся гулять по городу с Иваном, который здесь стал его другом.

Были моменты, когда Виктору приходилось изнывать на жаре около машины и ждать, когда шеф закончит свои дела. Но и из этого положения был выход. Ведь это был город! Хорошо, когда рядом было кафе и возможность посидеть рядом с автомобилем и охладиться парочкой стаканов лимонада, посмотреть телевизор и может быть даже купить лотерейный билет и проверить свое счастье. Эти минуты он любил. Это был балдеж. Дороги здесь были хорошие и сервис тоже. Поэтому жаловаться на жизнь Виктору было бы грешно.

– Счастливчик, мотаешься по городу, чего только не видишь, – сказал ему Иван, зайдя вечером в его номер. А мы только и видим объект, да кровать. И номерок у тебя что надо! – Иван блаженно растянулся на диване, посасывая сок из бутылки. Небось с шефом и по океанам и по пляжам?

– Да что ты! Только и делаю, что с ним по делам мотаюсь. Он на переговоры, а я жди, он в ресторан, а я такого себе позволить не могу, жду. А на объекте? Пока он там все обойдет, да со всеми переговорит, я должен около машины стоять. Думаешь не тошно? Это же не моя машина. Эх, если бы на денек в мое распоряжение, мы бы с тобой и на рыбалку съездили, тут такая рыба ловится по пятнадцать килограммов! И места интересные посмотрели бы, и на пляже повалялись. А так, только глазом кинешь на какой-нибудь памятник старины, и мимо. Ему то здесь уж все осточертело! Сытый, голодного не разумеет, это точно!

– Ладно, жди местных религиозных праздников. У них паломничество намечается, в такие дни никто не работает, и наша стройка тоже. Вот может тогда, и съездим куда-нибудь, может на розовое озеро, слышал про него?

– Слышал, там говорят много марганцовки?

– Ну да, а красотища, представляешь, малиновая вода и берег на солнце малиновыми огнями сверкает. Фотоаппарат готовь. Я здесь столько снимков сделал, даже некоторые в Интернете разместил, экзотика! У них здесь и фестивали бывают, а как начнут паломники идти, это тоже необычно, или ралли своими глазами увидишь, а в прошлом году я заснял нашествие саранчи! Снимочки редкие! У меня дома целый альбом. Жалко, что везде не поездишь. Тут же и зверья полно, и крокодилов и обезьян! Мангровые заросли! И вообще, представляешь сюда семью на месячишко! Вот бы пацаны порадовались! У тебя кто?

– Сын и дочка, – ответил Виктор. Дочка просила марки на конверты наклеивать красивые.

– Во, точно! А я про это не подумал. Фигурок всяких и сувениров навез, а про марки забыл! Ты купи мне тоже, когда своей будешь покупать, а то вечером почта уже не работает, ладно?

– Ладно, – махнул головой Виктор.

– А вообще-то я у тебя хотел кое-что попросить, – сказал Иван. Я тут с горничной познакомился, хороша, двадцать два года! Шоколадка! – Иван замялся. Ну, ты понимаешь, она согласна, а я, так просто спать не могу, как ее вспоминаю. Фигурка! Грудь! Ножки! Разве в Москве, такую увидишь? Может, ты погуляешь завтра подольше? Ну, выручай!

– Хорошо, – сказал Виктор, соображая какие неприятности могут выйти из этой просьбы. Вроде никаких! Он не рассчитал, что такие просьбы последуют не один раз, а потом превратятся в повинность. Иван уже привычно не просил, а просто сообщал Виктору о своих свиданиях. И Виктор шел в ближайшее кафе и сидел там, слушая музыку, посасывая сок, и усмехаясь, вспоминая благие речи Ивана в самолете.

– Вот трепло! Меня предостерегал, а сам!

Виктор пока держался, но грешные мысли начали проникать и в его голову.

Прошло еще несколько месяцев. Виктор не чувствовал себя здесь уж совсем чужим. Он стал немного своим для этого города и этих людей, которые окружали его. Ему было приятно, что все здороваются с ним, узнают и улыбаются. Ему нравилось, что теперь у него были свои средства, и он уже свободно мог ими распоряжаться и поход в местную столовую, где они первый раз ужинали с Иваном, уже не казался ему верхом счастья. Он упивался возможностью разговаривать на французском, который из школьных его познаний превратился в довольно сносный разговорный. Он легко объяснялся на заправке, в отеле и на улице. Он гордился этой возможностью и проникся к французской музыке, которая здесь звучала с избытком, и просто влюбился в музыку Сенегала, с ее неповторимыми ритмами и совершенно новыми музыкальными темами.