Людмила Романова: Шутки духов Рождества

Светлана сидела на своем рабочем месте и смотрела в окно на падающий снег. Конец рабочего дня приближался, и поэтому за окном уже была чернота. Но крупные снежинки, которые густо падали с неба, в свете фонаря были видны. Они кружились, кружились и все-таки снова исчезали в темноте. Если бы не фонарь, то темнота за окном поглотила бы все. И это в пять вечера!

– Скорее бы уже стал день прибавляться, – вздохнув, сказала Светлана, начиная собирать сумочку. – Еще неделька, и будет светлее, светлее, минута за минутой, а там и весна! Так все надоело! Не люблю зиму!

Светлана представила весенний день, солнце, ручейки и маленькие букетики цикламенов, которые всегда продавались в переходе. Она с горечью усмехнулась в душе, что опять никто не подарит ей такой букетик, и придется это сделать самой. Ведь, здесь в Москве она была одна. А Жерар жил недалеко от Парижа. И возможности весны, на обязанности Жерара не распространялись.

– Тебе бы горевать! – сказала с ехидной улыбкой соседка по столу. Ты же на их Рождество за границу едешь! Вот красота! Везет же тебе!

Нина знала, что у Светланы в Париже есть любовник, и что у него есть жена. И это вызывало в ней и чувство зависти, и одновременно чувство протеста.

– Ах, мы ездили туда, ах, мы ходили в такой ресторан… Молчала бы лучше, разрушительница семьи! И что в ней такого, что ей достался такой мужик!? – возмущалась в душе Нина, слушая восторженные рассказы Светланы, и критически приглядываясь к ней.

Но вслух она этого не говорила, а только почти искренне, советовала Светлане что одеть, и как причесаться, ведь она считала себя законодательницей вкуса. Но с затаенной надеждой Нина ждала, что Жерар все-таки бросит эту Светку! И тогда справедливость бы восторжествовала!

– Красота, – медленно ответила Светлана, прекрасно представляя, как Нина по– своему представляет ее поездку, и почему у нее именно такая улыбка. – А может, бросить все это? Надоело все, и жена, и вообще все это вранье, – пролила она бальзам на душу подруги.

– Ты что, дура что – ли? – возмутилась Нина. Подумаешь жена, она же не стенка, отодвинуть можно. Пусть за мужем лучше смотрит. Я бы, на ее месте, тебя в гости не приглашала. А если у нее мозгов нет, то сама и виновата! – по-детски улыбаясь, ответила Нина. И Светлана, почти что, усомнилась в своих предположениях о ее мыслях.

И все же, она сама в этот раз ждала от поездки совсем, другого. Потому что, наконец, решила закончить свои отношения с Жераром.

Так уж получилось, что Светлана, в детстве, раза два ездила с мамой в Париж, к ее подруге, а потом, после смерти мамы, тетя Марлен не перестала приглашать ее к себе в гости, и поездки во Францию стали для Светланы делом обычным.

Когда Марлен постарела и стала себя чувствовать плохо, благополучные ее племянники, из гуманных соображений, отправили Марлен в дом престарелых. Нет, это не был дом несчастных стариков, в нашем понятии. Марлен имела свою собственную квартирку с маленькой кухней и приличной обстановкой. Здесь она всегда была под наблюдением медперсонала, не утруждала себя уборкой и питалась в ресторане «дома ретрет», как назывался он во Франции. Она могла выходить в свет, в любое время, на прогулку, или навестить племянников. И первое время она это делала, а потом, годы взяли свое, и тогда все ее дни стали посвящены телепрограммам с любимыми конкурсами домохозяек и фильмам с очаровательным мосье детективом. Марлен восприняла это свое перемещение, как ожидаемое и планируемое событие, и не очень горевала по этому поводу. А возможно она просто делала такой вид.

Для Светланы, путь во Францию, в связи с этими событиями, опять мог быть закрыт, и только благодаря Жерару, с которым она познакомилась у Марлен, и который приходился ей племянником, она не потеряла эту возможность во второй раз. Теперь ее пристанищем в Париже стал его дом, вернее дом его, и его жены Симон. И в конце – концов, она так привыкла к Парижу, что как только проходило пару месяцев, начинала тосковать по его улицам, воздуху и какой-то невидимой ауре, в которой витал дух романтики, флера и любви.

Ко всему прочему, что очаровывает любого человека в Париже, и к чему она уже за столько лет привыкла, примешались их симпатии с Жераром, и город с этого момента стал для нее еще прекраснее и желаннее. Каждая песня, каждое сказанное по-французски слово, каждое упоминание о Франции, здесь в Москве отзывалось в душе Светланы весенним ветром. И ей становилось нестерпимо ждать своей новой поездки во Францию, ведь Жерар вместе с Парижем стал для нее одним целым.