Александр Прозоров - Царская сабля

– Сразу видно, кто кровушки попить любит, – осклабился мужичок. – Ну что, за знакомство?

– Я вас не знаю, – покачал головой Женя и принюхался к «сангрите». Она пахла перцем и свежевыпавшим снегом. Явно не из бутылки наливали.

– Ладно, пусть будет два, – смирился мужичок.

– Давненько мне уже не делали таких предложений, – покачал головой молодой человек. – Я так полагаю, сверяясь в Москве с проектной сметой, мы заметим нехватку ширины и толщины дорожного покрытия, нарушение его состава, заниженное качество бетона в конструкциях и… Что еще? Балки в пролетах из сыромятного железа?

– Ничего с этим мостом не случится, сто лет еще простоит, – поморщился мужичок и отхлебнул пива. – Трасса не федеральная, большегрузы тут у нас не ходят.

– А если пойдут?

– Хорошо, я понял, – кивнул мужичок. – Три.

– Я – ревизор, – терпеливо объяснил Евгений. – Я воров ловлю, а не покрываю.

– Ой, да перестань, – снова поморщился незнакомец. – Не надо меня грузить этими побасенками. У нас что, кто-то где-то честно живет? Абрамович что, свою яхту на заработанные копейки купил? Может, Прохоров американские баскетбольные команды на бабушкино наследство приобретает? У Вексельберга от честного оклада крохи на яйца «Фаберже» остаются? В этой стране воруют все, Евгений Иванович. И нужно успеть урвать свой кусок, пока отчизна-мать еще не издохла из-за обилия уродов!

– Я не ворую, – ответил Женя.

– Мы не воруем, мы берем свое, – согласился мужичок. – Но больше трех я заплатить не смогу, это предел. Иначе нет смысла. Дешевле пойти другим путем.

– На три миллиона вполне можно было бы построить детский садик, – задумчиво произнес молодой человек. – Или повысить зарплаты нянечкам. А вы эти деньги, считай, в мусор спускаете.

– Не договоримся, значит, – сделал вывод мужичок и отхлебнул изрядно пива. – Идейный. А ты не думаешь, идейный, что тут и без тебя есть кому о садиках позаботиться? Что здесь тоже люди живут? Что, если ты наскоком своим тут все переломаешь да местным жизнь покалечишь, никому от этого лучше не станет. Хуже – запросто. А вот лучше – это вряд ли. Как ты потом детям в глаза посмотришь, которые из-за тебя без отцов останутся? Что семьям скажешь, которые из-за тебя без куска хлеба сидеть станут?

– Скажу, что жить нужно по правде, – ответил Женя. – Тогда и бояться будет нечего. Да еще и деньги на детские садики найдутся.

– Ну, значит, ты сам этого захотел… – Мужичок старательно допил кружку и грохнул ею по стойке. Потом слез с банкетки и многообещающе похлопал ревизора по плечу: – Три дня – они долгие. На все хватит.

Молодой человек не ответил. Допил «сангриту» и вернулся к столу с сотрудницами.

– Чего там, Жень? – поинтересовалась старшая из женщин.

– Все в порядке, Ирина Анатольевна. – Евгений подтянул к себе блюдце с яйцом в майонезе. – Ребята застряли в девяностых. Им бы когти рвать, а они права качают. Обещали три миллиона. Интересно, это много или мало?

– Ох, Женя, – покачала головой женщина. – Ты бы все же поосторожнее!

– Я постараюсь.

Осторожность Евгения выразилась в том, что перед сном он поставил на ручку входной двери в номер пустую алюминиевую банку из-под лимонада, между прихожей и спальней натянул тонкий шнур от нижней петли двери к ввернутому напротив шурупу, а на тумбочку возле изголовья поставил две бутылки пива темного стекла.

– Береженого бог бережет. – Женя широко раздвинул занавески окна, впуская свет уличных фонарей, щедрой горстью бросил на пол пластиковые хомуты, забрался в постель и выключил свет.

Банка загрохотала, когда он уже спал. Хорошо зная, чем может закончиться промедление, молодой человек тут же вскочил, схватил за горлышко бутылку и повернулся к двери.

Незваные гости, поняв, что выдали свое появление, ринулись вперед – и один за другим кувыркнулись через невидимый в сумерках шнур. Первого Женя с хорошего замаха огрел по макушке бутылкой, отчего та разлетелась, громко и недовольно зашипев пивной пеной. Второго, успевшего приподняться, ударил в горло ногой, отправив хрипеть рядом с бесчувственным подельником. Третий опасность осознал и, высоко задрав ноги, перешагнул препятствие.

– Что, и это все? – разочарованно оглянулся Евгений на тумбочку с заготовленными бутылками. – Ты последний?

– Тебе хватит, – рыкнул гость, красиво раскрыл легкую тонкую «бабочку», сделал выпад, попал лезвием ножа в подставленную стеклянную «розочку» [4]и вскрикнул от боли.