Сергей Бузинин - Последняя песнь Акелы-3

— Там, — здоровяк покосился на приставленный к паху клинок, испуганно икнул, осторожно приподняв руку и, ткнув пальцем в стену, залепетал:

— Там ниша, за ней стенка, в стенке рычаг, за рычагом — ход.

— Длинный? — Алексей задумчиво покосился на стену, перевел взгляд на Полину и вжавшихся в пол пушистых питомцев и вновь пристально взглянул в глаза громиле. — Длинный ход, я тебя спрашиваю?

— Нет, сеньор, нет, — не отрывая взгляда от ножа, затараторил ибериец. — Он короткий, совсем короткий…

Пленник на мгновение умолк, потом вдруг закатил глаза и быстрым речитативом зашептал слова молитвы. Очнувшись от легкого укола ножа, он ошалело взглянул на Пелевина и продолжил:

— Совсем короткий, сеньор, шагов пять или семь всего, а потом снова стена с рычагом, а за ней пещерка… Ну та, знаете, что на склоне lвminas de macaco [33] обезьяньей горки приютилась…

— А почему я тебя не слышал? — Алексей, заметив краем глаза шевеление у противоположной стены, выстрелил навскидку по тени. — Ни шагов, ни голосов… — траппер ударом ладони взвел курок револьвера и вновь выстрелил в темноту. — Тут, понимаешь, слышу, а там, понимаешь, — он сунул воняющий порохом ствол под нос иберийцу, — ничего.

— Я не знаю, сеньор, я правда ничего не знаю, — громила шумно втянул в себя запах гари, плаксиво скорчился и пустил натяжную слезу. — Там, в ходу, все слышно, а почему здесь тишина, я не зна-а-аю-ю-ю…

— Ну не знаешь, так не знаешь, — Алексей откинулся в сторону, резким взмахом вспорол громиле горло, продолжая движение руки, стряхнул кровь с клинка и, убрав нож в ножны, взял нишу со сторонниками проповедника на прицел. — Я ж говорил, — охотник покосился на труп иберийца, — пока говоришь — живешь.

Траппер перевел взгляд на укрытие португальцев и резко сунулся головой в пол: из-за угла высунулись несколько стволов и полыхнули прощальным салютом. Неприцельно, зато громко. Отбивая охоту у любителей пальбы вслепую демонстрировать свое хобби, Алексей подобрал дробовик иберийца, вырвал из патронташа на поясе два патрона и, резво забив их в каморы, хлестнул дуплетом по противоположной стене.

— Давай, ко мне поближе переползай, — траппер махнул стволом дробовика Полине и потянулся к поясу иберийца за патронами. Изготовив двустволку к стрельбе, Алексей вновь взглянул на девушку и уважительно покачал головой: та, не вынимая оружия изо рта проповедника и прикрываясь его телом, как щитом медленно пятилась назад. Когда до его укрытия осталось не больше двух шагов, Алексей вскочил на ноги и, паля из револьвера по португальцам, дернул Полину вниз. Девушка и проповедник упали одновременно, причем пистолет по-прежнему пребывал во рту дона Педро.

— Да грохни ты его уже, — мельком взглянув на отплевывающегося кровью проповедника, Алексей брезгливо поморщился и перезарядил револьвер. — Чего тянешь? Пальцы свело или духу не хватает? — Пелевин сочувственно посмотрел на подругу и перевел взгляд на пленника. — Если сама не можешь, так давай я…

— Да я бы давно уже грохнула! — расстроено фыркнула Полина, окатывая португальца злобным взглядом. — Пистолет, будь он не ладен, не заряжен…

— Вот сколько раз говорено был, — траппер возмущенно потряс в воздухе руками. — Оружие — не тряпки и не куклы, даже не Фея твоя любимая! Оружие, — Алексей ласково провел по стволу винтовки, — это оружие, за ним следить надо. Да чего уж теперь, — Пелевин рывком вздернул дона Педро на ноги и, встав за ним, как за щитом, взял маузер на изготовку. — Если счастлив твой Бог, — Алексей зло цыкнув сквозь зубы, посмотрел в донельзя усталые глаза проповедника, — свои тебя не пристрелят… А если нет… — траппер флегматично дернул плечом и покосился на обнимающую зверей Полину, — а вы чего прохлаждаетесь? Толстяк, — Лёша кивнул на труп иберийца, — сказал, что там, — он ткнул пальцем себе за спину, — еще один ход. Вот теперь дружно встали на четвереньки и поползли… Поползли, я кому сказал!

Дождавшись, пока Полина, Бирюш и Фея скроются за каменным уступом, Алексей, не сводя ствола маузера с укрытия португальцев, осторожно попятился, подманивая проповедника револьвером к себе.

— Лёша! — радостный вопль Полины взметнул столбик застоявшейся пыли, — давай сюда! Мы ход нашли-и-и-и!

Пелевин, на мгновение выпустив проповедника из поля зрения, дернул головой на крик. Дону этого оказалось достаточно: резко откинувшись на спину, португалец рухнул на пол и, уходя с линии огня, откатился в сторону. Алексей с досадой сплюнул на пол, заранее зная, что промахнется, выпалил вслед проповеднику и одним прыжком перемахнул до ниши с друзьями. За спиной вразнобой громыхнуло несколько стволов и, свинцовый рой, стремясь слиться с героем воедино, с восхищенным свистом ринулся следом за Пелевиным. Не разделяя восторгов смертоносных почитателей и не стремясь к теплой, точнее — обжигающей, встрече, траппер плюхнулся носом в пыль и, ежесекундно чихая и отплевываясь, ползком добрался до камней.