Сергей Бузинин - Последняя песнь Акелы-3

— Ну и ладно. Померла так померла, — покладисто кивнул ответ Чернов. — Поздно перевоспитывать. — Он пристально, словно увидел впервые, уставился на племянницу. — Изменилась ты, Полинка, сильно изменилась. Два года назад са-а-авсем не такой была. Как вспомню: пигалица — пигалицей. А нынче и манеры другие, и речь как не своя… Понахваталась чужих словечек да привычек… Где и когда успела?..

— С кем поведешься, дядюшка, — девушка нарочито смиренно потупилась, но не удержала и весело фыркнула. — Годфри Де Колэнпрэн когда команду подгоняет, там хоть в трюм прячься, хоть уши затыкай, а один чё… ой… все равно все словечки услышишь.

— Так это что? — пренебрежительно поморщившись, Чернов вопросительно взглянул на племянницу. — Этот сморчок хранцузский тебе манеры попортил?

— Какой же он сморчок, дядя? — непритворно удивилась Полина. — Де Колэнпрэн прославленный капитан, ужас средиземноморья и все такое…

— Молодо-зелено, — шумно втягивая вино сквозь зубы, самодовольно хекнул Чернов. — Это для тебя и сопляков тебе подобных он ужас, а я его и тридцать лет назад как щенка за ухи таскал и сейчас, коль потребность возникнет, оттаскаю.

Полина в очередной раз недоверчиво покосилась на родственника, но от каких-либо комментариев воздержалась. Несмотря на почтенный возраст, рельефной мускулатуре дядюшки могли позавидовать многие молодые, а уж боевому опыту…

— И хоть и молодцом ты, Полинка, — думая о чем-то своем, Чернов перескочил на другую тему, — кровь-то в тебе наша, черновская за версту видна, а один чёрт, не пойму я, за что мне наказание такое: с племяшкой не разговоры разговаривать, а словно с палубным мастером лаяться…

— В таких случаях, — Полина совсем по-девчоночьи забралась на кресло с ногами и состроила умильную рожицу, — Лёша говорил, что я — наказание Господне. За грехи прошлые и будущие. А экстраполируя этот образ на нашей с тобой ситуацию, можно сделать вывод, что подобной манерой общения перед господом ты за юность лихую расплачиваешься.

— Это какой еще Лёша? — раскуривая трубку, подозрительно взглянул на племянницу поверх чубука, словно в прорезь прицела. — Тоже из Колэнпрэновской братии? Или еще чего похлеще?

— Дядя! — оперевшись руками в столешницу, Полина возмущенно уставилась на старшего родственника. — Лёша — это Алексей Пелевин! Местные его Алексом Пелеви обзывают. Я тебе про него уже рассказывала! Это тот самый, что меня и из ямы, и от крокодила спас. И через пол-Африки к тебе тащил, и с английским патрулем мы вместе дрались! Он… вообще он самый лучший! — распаленная девушка чуть замешкалась и, сбавив накал, добавила: — проводник.

— Пелевин… Пелеви, — вспоминая, что и когда слышал об этом человеке, Чернов шумно почесал затылок. — Слыхал я про этого… ухаря. Ничего так, способный вьюноша. Только помнится мне, он где-то в Замбези обитает и в наши края носа не кажет… А чего ж нынче сунулся? И зачем?

— Да не сунулся он! — резонно предполагая, что подозрительно-задумчивый дядюшкин взгляд вкупе с нарочитым повторением Лешиной фамилии может перерасти в не самые приятные для траппера последствия, Полина поспешила с разъяснениями. — Я ж тебе говорю: когда Мерьеза убили, я Лешу наняла!

— А может… — дядя, приняв позу роденовского мыслителя, буравил мрачным взглядом то племянницу, то стену, — может, он то нападение и устроил, чтоб потом к тебе в доверие втереться?..

— Не может, — Полина решительно пристукнула ладонью по столу. — Леша — наш… мой человек и точка. А ежли ты, дядюшка, не дай Бог, — девушка, скорчив кровожадную гримасу, пристально уставилась в глаза Чернову, — чего против него умыслишь…

— Да сдался мне тот Пелевин, — отводя глаза, чуть дрогнувшим голосом пробурчал Чернов. — Вот только и забот у меня, как бы твоему Лешеньке… — старик скользнул внимательным взглядом по напряженной девичьей фигурке и с сомнением покачал головой. — А ведь ты, Полинка, влюбилась. — И, глядя на моментально запунцевевшую племянницу, добавил: — Как пить дать — влюбилась…

— И ничего я, ни того… — безрезультатно пытаясь внешне остаться беспристрастной, невнятно пробормотала Полина. — Выдумал тоже… Вместо того, чтоб фантазии всякие строить, лучше расскажи толком, с какой радости мне через полмира переться пришлось.

Смерив племянницу внимательным взглядом, старик, с неожиданной для его возраста грацией беззвучно скользнул к двери, резко распахнув створки, выглянул наружу и ненадолго замер, вслушиваясь в шорохи в коридоре. Удовлетворившись результатами осмотра, отставной пират, запер двери и, не обращая внимания на удивленную Полину, вернулся к столу.