Фрыц Айзенштайн - Дикая собака

— Это элементы памяти долговременного хранения, — объяснил мне планшет.

— Какой ёмкости? Из чего сделаны?

— Не коррелирует с принятыми у вас метриками. Нельзя сказать в ваших единицах, сколько информации хранится в голограмме. Сапфир, легированный ниобием, лютецием и сестерцием. Кромки с золотым напылением.

Мне пока что недосуг было углубляться в технологические дебри. Одна кубическая четверть вмещает пять литров информации? Ха-ха. Остроумно.

Пакетник, этакий автомат на 100 Ампер, грохнул, как выстрелил, и ничего. Даже непривычно, нет ни света контрольных лампочек, ни гула вентиляторов, никаких признаков короткого замыкания, слава богу, тоже нет. Признаков того, что вся эта чудистика заработала — тоже. Я что, зря тут корячился, мусор разгребал? У меня с утра такая планида — физической работой заниматься. Малопродуктивной. Ну и ладно. Я развернулся и пошёл искать кабинет заведующего всем этим хозяйством, по имени НИИ.

— Сахиб! — встрял в мои мрачные размышления ВК планшета, — конфигуратор сконфигурировался и просит предъявить полномочия.

— Какие к бесу, полномочия? — возмутился я. — Я ща рубильник дёрну взад, вот и все полномочия. Что там за умник отыскался, со скосами на фланцах? Инспекция котлонадзора прибыла, пусть подготовит все последние акты поверки манометров и результаты испытаний подъёмных механизмов!

Поскольку древняя модель вычислителя со мной напрямую не общалась, а только посредством планшета, то это избавляло меня от придумывания всяких оправданий. Моё замечание про инспекцию, видать, погрузило местный ВК в нирвану, судя по тому, что он от нас отстал.

Большой начальник обитал когда-то на втором этаже, в средней секции здания. Как раз с парадной лестницы и упираешься в приёмную. Три двери, ага, вот даже таблички на дверях остались: «Директор», и чудные названия замов «Правая рука» и «Левая рука». Место секретутки обычное, с роялем переговорного устройства, монитором, клавой. Кой-какой беспорядок имеет место быть, как же без него. Монитор опрокинут, ящики стола выдвинуты и пусты. Кабинет шефа — просто песня бюрократа. Ряд стульев вокруг монументального Т-образного стола морёного дуба, в доме я видел похожий интерьер. На столе, покрытым бывшим зелёным бывшим сукном — письменный прибор, пресс-папье, сувениры-хахаряшки, бумаги скопом и в розницу, монитор ВК. Только директор, похоже, единственный ушёл отсюда без паники. Сейф, разумеется, пуст, как и ящики столов. В монументальных шкафах — книги, папки, сувениры, а может быть награды. Между шкафом и креслом босса — дверь в комнату отдыха. Зашёл, посмотрел мельком. М-да, это вам не абы что. Двухкомнатные апартаменты с санузлом и душем. А вот и чрезвычайно интересная штучка — оборванная цепочка с карточкой. И чего эта она валяется за дверью? Потерял её кто-то в запарке, и я догадываюсь, кто. Очень пользительная находка.

Грабить мы тут всё будем позже, методично, так сказать, а вот воткнуть карточку в терминал директора — это дело. Ха, заработало. ВК, очнулся, видать. Ну, вот, обычное приветствие господину директору, и сразу, скопом пошли какие-то сводки. Блин, я тут ничего не понимаю. «Проект 18, стадия 2 — завершено, проект 18, стадия 3 — приостановлена, проект 19 — отменён». «Отчётов рабочих групп на сегодня — нет». «Прибыла инспекция котлонадзора, какие будут указания?» — красота. В общем, чем древнее тут хайтек, тем мне лучше. Оно как-то привычнее. Я одним пальцем — увы, клавиатура не раскладки йцуке, нашлёпал:

— Инспекции предоставить необходимый доступ.

Я потом здесь сделаю себе кабинет. И пора идти дальше, в подвалы. Там обычно кладовые со всякими нужными вещами.

Полуподвал оказался какой-то совершенно непонятной поликлиникой. Все атрибуты в наличии: стоматолог, проктолог, гинеколог, терапевт, окулист, дерматолог. Так на табличках написано, возле кабинетов. И кабинеты вполне себе врачебные. Не совсем понятно, зачем этих добрых докторов нужно было загонять под землю, на острове места — навалом. Хозяин — барин. Огорчает только одно — нет хабара, не считая одноразовых перчаток и термометров.

Минус второй этаж начал вызывать некоторое беспокойство. Это, конечно же, аура этого места — запоздало догадался я. У всякого мужчины, в особенности тонкого интеллигента, к которому, безусловно, отношусь и я, ослепительно белые кафельные коридоры всегда провоцируют безудержный трепет и частичное ослабление сфинктера. Это генетическое, зуб даю. А вот ещё такие каталки на колёсах, с ремнями, все из себя никелированные, и металлические столы с крепежом, и столики, с разложенными блестящими хирургическими инструментами, щипцами, пилками, зажимами, скальпелями… О ужас глубин! Так и представляется беззащитный человек, распятый в этих креслах, то ли гинекологических, то ли стоматологических, в общем, всё в ремнях, защёлках, а над ним склонился обаятельный вивисектор. И рука у него не дрожит с зажатым в ней скальпелем. Нет, это у меня паранойя. Названия вполне себе мирные — лаборатория цитологии, лаборатория тонких срезов, лаборатория мышечной активности, а вот и надпись от руки: «анализы — здесь!». Как-то даже родной райбольницей повеяло. Но хабара, по-прежнему нет, не считая пробирок и хирургического инструмента. Это потом я сгребу и задарю Ичилу. Пусть людей пугает. Ещё медика найду цивилизованного, подарю ему весь корпус. Тут всяких иноземных приборов — мильён. Я в них ни бум-бум, но наверняка что-то ценное. Имперская Академия Наук не скупится, небось.