Андрей Колганов - Ветер перемен

Дзержинский как будто очнулся от каких-то своих потаенных мыслей и спросил:

– Я, кажется, прервал вас, Виктор Валентинович?

– Собственно, у меня все. Полагаю, что все затронутые нами проблемы в совокупности надо выносить на очередной съезд партии, чтобы съезд дал вполне определенные директивы по их решению, – вот на этом действительно все.

– Боюсь, что многих наших чинуш покоробит столь резкая постановка ряда вопросов, – задумчиво произносит мой визави. – И не сыграем ли мы на руку оппозиции, всем этим Шляпниковым, Сапроновым и прочим, кто любит ловить рыбку в мутной воде?

– Напротив! – немедленно восклицаю в ответ. – Если мы будем не топить вопрос в дискуссиях и не просто стенать о наших недостатках, а прямо и открыто выставим конкретную программу борьбы по их преодолению в ходе развертывания социалистической реконструкции народного хозяйства, то оппозиция будет просто раздавлена этими целями. Разумеется, если мы не заболтаем выдвинутых задач, а примемся работать засучив рукава.

Время близится к обеду, и в окна кабинета Председателя ВСНХ СССР начинают бить косые лучи яркого майского солнца. Дзержинский вновь задумался. Теперь во всем его облике стал заметен след тяжкого груза забот, упавших на его плечи. Хозяин кабинета встает и подходит к окну, смотрит некоторое время перед собой, туда, где высится здание ЦК на Старой площади. Через минуту он очнулся от своих дум, повернулся ко мне и промолвил:

– Повестка дня Четырнадцатого съезда уже определена. Седьмым пунктом там поставлены очередные вопросы хозяйственного строительства, и докладчиком назначен товарищ Каменев… – Феликс Эдмундович на некоторое время замолчал, так и недосказав начатое, а затем продолжил: – Каменев или не Каменев, а вопрос о перспективном плане социалистической реконструкции народного хозяйства СССР, думаю, можно будет в рамках этого вопроса поднять и обсудить. Лишь бы склоки на съезде не случилось, а то придется вместо деловых вопросов мозги вправлять… – Он оборвал продолжение своей мысли, не желая вдаваться в объяснения по поводу своих опасений насчет партийной склоки.

Воспользовавшись паузой, интересуюсь у председателя ВСНХ судьбой поданной через него записки о единой научно-технической политике, ориентированной на завоевание экономической независимости СССР.

– Знаете, в общем, наши идеи в Политбюро получили одобрение, – сообщил он. – Но вот вопрос о создании общегосударственного органа, руководящего научно-технической политикой в общесоюзном масштабе, повис в воздухе. Аргумент был один: «Не надо плодить лишних ведомств – есть у вас НТО ВСНХ, вот пусть он этим и занимается». Максимум, против чего не было возражений, – поднять ранг НТО с отдела до управления. Хотя меня поддержали такие разные люди, как Троцкий и Бухарин, большинство все же высказалось против образования всесоюзного комитета при Совнаркоме.

– Но как же так… Не нацелив все имеющиеся у нас научно-технические силы на серьезную подготовку будущего рывка вперед, мы не осилим и пятилетней программы индустриализации… – Я был несколько обескуражен. Неужели повторится вся старая история, в которой у нас вплоть до послевоенного периода так и не было единого руководства научно-технической политикой?

– В любом случае о пятилетнем плане социалистического строительства надо всерьез говорить на Политбюро. Постараюсь под идею пятилетки еще раз попробовать протащить и ваше предложение о единой научно-технической политике! – энергично резюмировал Дзержинский и, вставая, протянул мне руку: – Озадачили вы меня, Виктор Валентинович, право слово, озадачили. Но, может быть, это и к лучшему. Похоже, наших болезней без хирургии не вылечить. Надо решаться.

Уже пожимая мне руку, он добавил:

– До свидания. Буду держать вас в курсе дела. Если решение будет принято, запрягу вас так, что еще пожалеете об этой своей записке. – И на губах Дзержинского мелькнула мимолетная улыбка.

Дойдя до своего кабинета, одной рукой продолжаю держать котенка, прижимая его к груди, а другой снимаю телефонную трубку и кручу ручку вызова. Ответившей мне телефонистке называю номер секретной части ГУВП и прошу к телефону инструктора Лидию Михайловну Осецкую.

– Это которая Лагутина, что ли? – переспрашивают на другом конце провода.

– Это которая была Лагутина, – уточняю в ответ.

Заполучив к телефону жену, договариваюсь с ней о встрече. Да, тир «Динамо» на сегодня отменяется: тащить в этот грохот и дым котенка было бы не лучшей идеей.