– Недалече, четвертая хата отсюда.
– Так бросай веник и пойдем, ты тут больше не работаешь. Думаешь, оделась как чучело, так никто на тебя не позарится? Некрасивых девок не бывает, бывает мало вина! Не слыхала такого? Завалит тебя кто-нибудь на кровать – и все. Ты либо его зарежешь и тебя повесят, либо он тебя прибьет. О том ты подумала, дура, когда сюда на работу шла?
– Ничего со мной не будет – пока не тронули и дальше не тронут. А монеты ты мне платить будешь и кормить нас всех?
– Может, и я, как знать. Сколько тебе платят?
– Две пьянензы в неделю, и харчей взять можно.
– Ага, объедков со столов никому не жалко. Вот тебе три монеты, это больше, чем ты за три месяца тут заработаешь, бросай метлу – и пойдем с теткой твоей потолкуем.
Она опять воткнула в меня свои черные пронзительные глаза, я открылся ей, чтобы она покопалась в мозгах в свое удовольствие, – интересно, что ж она там разберет? В тот же миг лицо ее начало меняться, превращаясь в уродливую старуху с кривым носом. Да, внушением это чудо природы владело в совершенстве. Я постарался изобразить в ответ дружелюбную усмешку:
– На глаз свой надеешься? Нравится мужиков пугать? То-то, я гляжу, у тебя синяк старый под глазом – еще не нагляделась в чужие глаза? Ждешь, пока тебя, как ведьму, в реку не бросят? Бога благодари, что тебе за такое просто в морду дали. Видно, купчишка тебе боязливый попался, другой прибил бы на месте.
Ничего не ответив, она, прихватив с собой метлу, молча пошла вниз по лестнице. Буркнув мне, чтобы я ждал ее на улице, побежала куда-то на кухню. Заказав жбан вина и всяких закусок, попросил, чтобы мне это все сложили в корзину, и пошел доложиться начальству:
– Иван, Сулим, помните, я рассказывал, что Мотря мне службу загадала ученицу ей найти?
– Ну и что, нашел?
– Нашел, ведьма еще та будет. Сейчас схожу к ней домой: сирота она, у тетки живет, сговорюсь – или пусть к нам едут всем скопом, или пусть девку к Мотре отпустит. Как сговорюсь, так и вернусь. Она недалече живет.
– Ты ж гляди, добре ее проверь, со всех сторон, чтобы ошибки не вышло, – посоветовал мне Сулим, вызвав дружный смех у всех, кто его слышал.
– Иди проверяй, утром расскажешь, только базар не проспи: девку проверять тяжко дюже, – вынес вердикт Иван.
Ладно, главное, что разрешили, а здоровый смех, говорят, жизнь продлевает. Тут, правда, все от многих факторов зависит – может такое случиться, что и укоротит. Раздумывая над проблемами геронтологии, нахлобучив шерстяной подшлемник, а сверху шлем, прихватив по дороге корзинку со снедью, вышел на крыльцо. Меня уже ждали. Бросив неодобрительный взгляд, задрав нос, она пошла по какой-то тропинке, огибающей ближайшие строения. Двигались мы в направлении, перпендикулярном основной дороге, где располагалось небольшое селение из десяти хат.
Уже стемнело, но мою юную ведьму ждали: в хате горела лучина, отбрасывая зловещие тени на бычий пузырь, которым было затянуто окно. Хата была довольно большой, имела два окна, значит, кухня и комната раздельные. Несмотря на позднее время, входные двери были незаперты. Снявши в сенях наброшенный на плечи кожух, она вошла в кухню, следом за ней я, держа в руках шлем с подшлемником. В углу горела лампадка перед каким-то образком, но девка не обратила на икону никакого внимания. Из комнаты вышла простоволосая, одетая в одну рубаху молодая женщина. Не замечая меня (или делая вид, что не замечает), стоящего в тени, возле дверей в сени, она сразу начала командовать:
– Ждана, бегом в баню, пока теплая, потом вечерять будешь.
– У нас гости, Любава: молодой боярин с тобой потолковать хочет.
Меня удивила ее реакция: не вздрогнув, не пытаясь одеться или прикрыть волосы, ничуть не смутившись, она сразу обратилась ко мне:
– Чего застыл у дверей, боярин? Проходи, гостем будешь, садись на лавку.
– Добрый вечер, хозяюшка, пусть обминут беды и злыдни ваш дом стороной. Извини, что так поздно тревожу, да дело больно важное, а мне завтра в дорогу. Прими гостинцев моих, не побрезгуй.
– Невместно нам боярской милостыней брезговать. – Ее тон и поведение совершенно не соответствовали словам, но я решил не обращать на это внимания.
Подойдя к ней и передав ей корзину, я неосторожно встретился с ней взглядом и сразу утонул в ее глазах. Сперва застыло мое сердце – мне казалось, предо мной моя Любка, совсем молодая, такая, как я ее помню, затем остатки сознания робко обратили внимание на несоответствия, но глаза, эти глаза темного золота вперемешку с каштаном, – в них хотелось утонуть, погружаясь с головой. Если Ждана насильно держала твой взгляд, демонстрируя свою власть над тобой, то тут ты сам сдавался и признавал свое поражение.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу