Александр Михайловский - Порт-Артурский рассвет

Их Императорское Величество находились в меланхолии. Ведь, что произошло - эти японские макаки все-таки посмели вероломно напасть на Российскую империю! Все, что накипело на душе, он выплеснул вчера в Высочайшем манифесте, а теперь оставалось только ждать. Ждать неведомо чего. Будущее было темным и мрачным. В душе было пусто и тоскливо. Его убеждали в том, что «Япония не посмеет». - Посмела.

Он ли не старался не доводить дело до войны! Не он ли предлагал компромиссные варианты соглашения с Японией! И все без толку! А очистить Корею и Маньжурию для японцев, означало бы, как сказано в Библии: «отнять хлеб у детей и бросить псам».

И вот получил - внезапное и вероломное нападение! В Порт-Артуре повреждены два новейших броненосца, и бронепалубный крейсер «Паллада». Нет известий из Чемульпо от крейсера «Варяг» и канонерки «Кореец». В Шанхае блокирована канонерка «Манжур». В Желтом море пропал морской караван с военными грузами для Порт-Артура. Наверняка он захвачен японцами.

От мрачных размышлений Государя Всероссийского отвлеки внезапно задребезжавшие в радостном пасхальном перезвоне колоколов Санкт-Петербурга. Нахмурившись, Самодержец протянул руку к колокольчику, чтобы вызвать дежурного флигель-адъютанта и строго спросить, - по какому-такому поводу ликование?

Николай II опоздал с колокольчиком буквально на секунду. Неожиданно в его кабинет ввалился флигель-адъютант, граф Александр Федорович Гейден с пачкой телеграмм в руках. Воротник флигель-адъютантского мундира расстегнулся, щеки горели. Этот немолодой уже человек, которому через три месяца должно было стукнуть сорок пять лет, явно всю дорогу бежал бегом.

- Победа, Ваше Величество, - выдохнул задыхающийся Гейден, протягивая царю телеграммы. - Великая Победа нашего флота под Порт-Артуром! Японский отряд полностью уничтожен!

- Какая победа? - Не понял Николай. - Вы о чем, Александр Федорович?

- Японский флот разгромлен под Порт-Артуром. У японцев уничтожены семь бронепалубных и один броненосный крейсер, а также три броненосца. Три японских броненосца и четыре броненосных крейсера спустили флаги по причине тяжелых повреждений, и угрозы полного уничтожения. Последний раз такое было лишь при Синопе. О сем радостном событии уже телеграфировали Его Высокопревосходительство Наместник Алексеев, комендант Квантунского района генерал-лейтенант Стессель, командующий 1-й Тихоокеанской эскадрой вице-адмирал Старк, командующий артиллерией Крепости генерал-майор Белый. Есть и другие, менее значимые лица. Выгляните за окно - народ на Дворцовой площади ликует!

- Александр Федорович, - неожиданно мягко сказал Николай Второй, - отдышитесь, приведите себя в порядок, выпейте сельтерской. А я тем временем прочту принесенные вами телеграммы и составлю о сем событии собственное мнение. - Договорились?

Пока граф приводил свой мундир в порядок, и жадно пил пересохшим ртом воду, Николай взялся просматривать телеграммы. Первая было от Наместника. Она была короткой. Победили, разгромили, уничтожили. Правда была упомянута диверсия отряда из трех неизвестных русских крейсеров, поставивших японский флот в два огня, но упомянуто об этом было вскользь, так налетели, постреляли, отвлекли, а победили мы под мудрым руководством Наместника.

Телеграмму генерала Стесселя царь, смяв, бросил в корзину для бумаг, лишь пробежавшись взглядом по первым строчкам, ибо она почти дословно повторяла сообщения Наместника. И точно, судя по дате и времени, отправлена она была последней. Этому даже лень было излагать все своими словами. Телеграмма вице адмирала Старка была интересна тем, что в ней сообщалось о захвате в плен в бессознательном состоянии вице-адмирала Того, командующего объединенным флотом Японии, и добровольной сдаче вице-адмирала Камимуры. Старк спрашивал, как ему поступить, ибо Камимура желает связаться со своим императором, на предмет получения разрешения на совершения обряда сэпукку. Схватив со стола красный карандаш, Император два раза подчеркнул просьбу, и собственноручно начертал в углу телеграммы «ОБОЙДЕТСЯ. Николай».

Последняя телеграмма, от генерала Белого, была самой длинной, но зато и самой интересной.

Генерал, который весь день провел на батарее Золотой Горы, с бухгалтерской обстоятельностью артиллериста излагал, кто где стоял, кто куда стрелял, сколько раз попадал. При сложении в единую картину всей полученной информации получалась какая-то нелепица…