Сергей Антонов - Королева голод (сборник)

– Обычным делом, Мортрэ там считается право человека ходить по собственному дому, когда ему вздумается! – почти выкрикнул Ларуш.

– Раз уж мы заговорили о плюсах и минусах американского образа жизни, то знают ли там о таком понятии, как алиби? – с ухмылкой поинтересовался Мортрэ.

– При чем здесь алиби? – удивился Жак.

– А при том, что после вашего приезда в наших тихих местах произошло два жестоких убийства. Возможно, вскоре меня заинтересует то, какую из книг вы читали в ночь убийства Ангеррана Моруа.

Ларуш вскочил со стула.

– Ну, знаете ли! Ваши идиотские подозрения…

– Если что-нибудь и можно назвать идиотским, так это ваше поведение, – заметил ледяным тоном Мортре. – Сядьте и не дергайтесь, пока я не арестовал вас за оскорбление представителя власти.

Ларуш успокоился, а комиссар кивнул Форелли.

– Ваша очередь, святой отец. Вас тоже разбудил шум в библиотеке?

– Да, комиссар. Сплю я крепко, но господин Жак умудрился произвести такой грохот, что он разбудил бы и мертвого. Я выглянул на коридор. Увидел там Мулежа и кого-то еще. Вряд ли смогу описать этого человека точно. Он старался держаться в тени. Я лишь заметил белый плащ и красный крест на нем. Что касается Пьера… Он считал этого третьего привидением и просил моей помощи в его изгнании.

– Вот! – не выдержал Жак. – Вот вам и убийца! Мулеж разгневал привидение и поплатился за это! Почему, святой отец, вы говорите о существе в белом плаще, как о живом человеке?! Вы, приехавший в построенный тамплиерами замок и прекрасно знающий о том, как одевались рыцари-монахи!

Форелли собирался что-то ответить, но комиссар его прервал.

– С живыми бы разобраться, мистер Ларуш. Вы ведь последним видели Пьера, простите за тафталогию, живым?

– Боюсь, мне придется нанимать адвоката, – пожал плечами Жак. – Вижу, что попал в главные подозреваемые.

– Ваше право, – Мортрэ растер сигару в пепельнице и встал. – Пока я не собираюсь никого арестовывать, но настоятельно рекомендую вам не покидать пределов округа.

Комиссар проследовал к выходу парадным шагом. Внешне он выглядел так, будто знает все обо всех и готов в любой момент арестовать убийцу. На самом деле Мортрэ понимал, что ровным счетом ничего не понимает. Не успело еще зайти в тупик расследование убийства Моруа, как на комиссара свалилось новое преступление.

О чем бы ни думал Мортрэ, перед его мысленным взором вставала зловещая громада замка Крессе. Замок рисовал незадолго до смерти отец Моруа, в замке же нашел свою смерть Пьер.

Несмотря на то, что Мулежи предпочитали не распространяться о том, что происходит в Крессе, наружу все-таки просачивались кое-какие слухи. Кроме того, все знали трагические биографии последних владельцев усадьбы. Привидения!

Еще десять минут назад Мортрэ готов был арестовать Ларуша, чтобы как следует разговорить его в полицейском управлении. Однако рассказ Форелли о таинственном незнакомце в парадном облачении средневекового рыцаря, спутал все карты. Уж он-то точно не вписывался в гипотезы и ломал все категории, которыми привык мыслить Мортрэ.

Комиссар вздохнул: несмотря на возраст и высокое служебное положение в потаенном уголке его сознания продолжает жить мальчишка Морис, который верил в мертвецов, бродящих в ночи по коридорам старого замка.

Перед тем как совершить непростой ритуал помещения своего грузного тела в «пежо», комиссар оглянулся.

Ставшая вдовой Фрида, все еще сидела на скамейки, безучастная ко всему. Ларуш, оживленно жестикулируя, что-то доказывал священнику, а чуть в сторонке, присев на корточки гладила своего пса Рэйчел.

Комиссар повернул ключ зажигания.

– Если во всем действительно виноваты выходцы с того света, то я, кажется, знаю у кого мне консультироваться на этот счет, – произнес Мортрэ вслух и надавил педаль газа.

– Две смерти. Они не могут пройти не оставив своего следа в этом мире, – задумчиво произнес отец Луиджи. – Мне или кажется, что замок изменился с того момента, как я увидел его в первый раз или… Мсье Ларуш, вы замечаете, что ваше родовое гнездо словно бы нахмурилось…

– Вам бы поэтом или художником быть. Я замечаю, что с Фридой творится неладное, – сказал Жак, провожая взглядом зеленый «пежо». – Она не произнесла ни слова с тех пор, как нашла Пьера.

– Вполне объяснимо, сын мой, – ответил Форелли. – Для того, кто потерял близкого человека, жизнь может показаться конченой. Но время лечит.