Андрей Величко - Дом на берегу океана

Более того, Ханя с Тимом тоже научились заряжать винтовку и хоть как-то стрелять. Правда, это они могли только вместе.

Винтовка, как я уже говорил, по конструкции была простой переломкой. Кстати, на форуме, куда я зашел поинтересоваться по поводу замены пружины, ее называли «крысман» или просто «крыс». Так вот, «крыс» даже со штатной пружиной требовал немалого усилия для взведения, а с установкой более мощной оно еще увеличилось. Даже мне стало тяжеловато переламывать ствол, хоть я и не имею повода жаловаться на хилость, а у Тима, не говоря уж про Ханю, сил не хватало вовсе. Но они быстро нашли выход и научились взводить «крыса» вдвоем, совместными усилиями в четыре руки.

В этот день охота была удачной – Ханя подстрелила местного голубя. Вообще-то мы подняли троих, но по одному Тим промазал из «крыса», а по второму – я из нагана.

Надо сказать, что у меня получилось вполне приличное оружие, единственным недостатком которого было долгое и геморройное заряжание. Бил же револьвер мощно: с десяти метров пуля навылет прошибала три дюймовых сосновых доски. В ростовую мишень я мог попасть с двадцати метров, а с пятнадцати практически не мазал. Все это с предварительным взводом курка, ибо я просто не понимал, как из этого оружия люди ухитрялись куда-то попадать при стрельбе самовзводом. Ведь усилие на спусковом крючке в таком варианте килограммов десять, а его ход – миллиметров двадцать! Во всяком случае, у меня никакого прицеливания не получалось.

По окончании охоты я отстрелял оставшиеся шесть зарядов в тонкую, примерно с мою руку, пальму. С восьми метров попал четыре раза! Прогресс, однако.

Он был еще и в том, что дети совершенно перестали бояться грохота выстрелов. А ведь когда я при них бабахнул первый раз, Ханя чуть не упала в обморок, а Тим без всяких «чуть» обмочился. Теперь же они так и поедали глазами револьвер, и я, еще раз убедившись, что барабан пуст, протянул оружие Хане.

Как из него стрелять, она уже знала, но это знание так и осталось чистой теорией. То есть она не смогла продавить спусковой крючок даже двумя руками. У Тима, правда, двумя все-таки получилось, но только с третьего раза.

– Растите, набирайтесь сил, – посоветовал я молодежи. – Как сможете три раза подряд щелкнуть курком с одной руки, дам пострелять. А пока все, возвращаемся на стройку.

В разговорах с туземцами я уже где-то месяц не давал себе труда говорить исключительно знакомые им слова. Например, сейчас я был уверен, что Ханя с Тимом не только все поняли, но и запомнили глагол «щелкать», с которым до этого времени были незнакомы. Аборигены постарше, в том числе и вождь Тапу, такими способностями к языку не отличались, но они переспрашивали, что им было непонятно. Иногда у меня, но чаще у моих молодых выдвиженцев. А вот шаман, как мне кажется, усматривал в этом какую-то дискриминацию, так что с ним я старался беседовать поменьше, а если уж приходилось, то попроще. Всякие же попытки общаться со мной на мангареванском языке игнорировались.

Вечер я посвятил изучению справочника по горно-подрывному делу. Меня интересовало – сколько взрывчатки и на какой глубине потребуется взорвать, чтобы получить котлован под будущий пруд. Потому как на следующий день я собирался посетить двадцать первый век и проехаться по магазинам, и надо было заранее решить, сколько аммиачной селитры покупать – мешок, два или десять.

Через полтора месяца после начала работ строительство моей резиденции полностью завершилось, включая меблировку отстроенного дома.

Он был не совсем обычных пропорций – четыре на одиннадцать метров. Во-первых, так лучше получилась требуемая планировка, а во-вторых, я сориентировал строение длинной стороной с юго-востока на северо-запад, вдоль преобладающего направления ветров.

В общем, мое новое жилище напоминало бытовку, третий год пустующую на дачном участке, только раза в два побольше, с двускатной крышей и чердаком.

Вход с небольшим крыльцом находился на длинной стороне, чуть слева от середины. За дверью была небольшая прихожая, она же аппаратная, где уже стояли генератор, аккумуляторы, аппаратура стабилизации и три канистры бензина. Свернув направо, я попадал в двенадцатиметровую слесарную мастерскую, а пройдя ее насквозь, оказывался в восьмиметровой радиомастерской. Слева от аппаратной располагалась кухня, тоже площадью в восемь метров, а крайним левым помещением была десятиметровая спальня.