Андрей Бондаренко - Чукотский вестерн

– Ходют тут всякие, гадют…. У-у, суки! Всех убью! – громко выдала баба Дуся, не отрываясь от своего занятия.

Курчавый только рукой неопределённо махнул.

Подошли. Капитан часовому показал своё удостоверение, тот тут же проникся, отошёл в сторонку, козырнув предварительно. Завхоз нашёл нужный ключ, повозился с замком пару минут, отомкнул. С помощью Ника распахнул створки ворот. Скрип металлический раздался – мама не горюй, голуби шумно от мусорных бачков шарахнулись, закружили испуганно над головами.

За дверьми обнаружился просторный гараж, около входа – здоровенный картонный «ящик»: три на три и на три метра.

– Это только сверху картон, – пояснил завхоз. – А под ним доски, я гвоздиком ковырнул, на всякий случай. Ничего?

– Ничего, – милостиво кивнул Курчавый. – Вскрывать всё равно будем. В таком виде его на базу доставлять нельзя – внимание нездоровое можно привлечь. Возможно, разобрать придётся и перевозить по частям. Как, Никита Андреевич, справимся?

Не успел Ник ничего ответить…

Полыхнуло, вдруг, в гараже, жаром пахнуло так, что уши в трубочку свернулись.

Это бабушка-уборщица, божий одуванчик, подошла тихонько, пока все пялились на картонный контейнер, да и метнула в гараж нечто. Судя по всему, обычный «коктейль Молотова».

Ник от неожиданности присел на корточки, закрыл руками голову, отвернулся от жаркого пламени. Что дальше делать?

Секунд через пять опомнился, в сторону отбежал, осмотрелся.

Вон Кузнецов свой потрёпанный саквояж раскрыл, достал большую ракетницу, вверх направил.

Хлоп, хлоп, хлоп – три красные ракеты улетели в небо.

Кузнецов ракетницу в сторону отбросил, выхватил браунинг из наплечной кобуры и побежал куда-то, за ним – красноармеец с винтовкой наперевес.

«Ага», – смекнул Ник. – «Это они за старушкой-диверсанткой припустили».

Тут ему на глаза попался водопроводный кран: торчит, родимый, в пяти метрах из кирпичной стены, рядом ведро валяется помятое.

Подбежал, только ведро в руки взял – пожар-то надо тушить, – выстрелы раздались хлёсткие, лупит кто-то шустрый – один выстрел за другим.

Ник, так ведра из рук не выпустив, кинулся к мусорным бачкам – укрытие, всё же, какое-никакое, затаился.

Прекратились выстрелы, вместо них сверху грохот раздался, как будто кто-то кувалдой бил по металлическому листу.

Выглянул Ник осторожно из-за бачка – человек бежал по крыше. В чёрном кожаном плаще, в шляпе широкополой, только со спины его Ник и рассмотрел. Через несколько секунд нырнул человек в открытый люк мансардный и пропал.

Блин! Был бы пистолет – запросто срезал бы мерзавца, метров семьдесят пять всего-то и было до него…

Взгляд вниз перевёл – три фигуры в отдалении застыли на земле.

Подбежал к первой: часовой давешний лежал на спине, будёновка в сторону отлетела, синие глаза неподвижно смотрели в небо, шинель на груди, с левой стороны, потемнела.

В пяти шагах от красноармейца Кузнецов прикорнул, лицом вниз. Перевернул его Ник осторожно: та же история, прямо в сердце прилетела пуля.

К телу уборщицы подошёл – лучше бы не подходил: несколько пуль попали ей прямо в лицо, месиво получилось сплошное, кровавое.

Бросился Ник обратно – как там капитан с профессором?

Курчавый стоял на том же месте, где его вспышка в гараже застигла, отвернулся только от жара пламени. Стоял – словно заморозили его, неотрывно смотрел в землю.

– Что же ты, Пётр Петрович? – заорал Ник, отчаянно дёргая капитана за рукав. – Будь у меня пистолет, достал бы я того гада! Всех он убил, и Кузнецова, и часового, и старуху! Чего стоишь-то? Делать-то чего?

Ответил Курчавый только через полторы минуты, голосом тусклым, практически – мёртвым:

– Всё равно уже, Никита. Всё – всё равно. Без станка этого мы с тобой и не нужны никому. Трибунал всем обеспечен. Всенепременно. Не доглядели. Не уберегли. Всё, конец «Азимуту»…. Застрелиться, что ли?

Обернулся Ник, и точно – полностью пожар прекратился, даже дыма нет. Стоит себе картонная «коробка» – цела и невредима, разве что почернела местами. Вырвиглаз уже к ней вплотную подошёл, завхоз ковырялся какой-то палкой в почерневших местах.

– Как же это так? – хрипло выдавил из себя Курчавый, ничего не понимая. – Почему же это? А, Никита?