Андрей Бондаренко - Чукотский вестерн

– А не заблудимся опять, как давеча? – язвительно поинтересовался Сизый.

Ник даже возмутился:

– За кого ты меня принимаешь? У меня вся эта чукотская «карта» перед глазами стоит, как живая. Вчера же туман был, вот, и сбились с дороги. А сегодня погода отличная, часа за четыре доедем…

Погода, действительно, шикарная стояла: в меру тепло, солнечно, на голубом небе – ни единого облачка. Вот, только ветерок очень неприятный – в лицо. Не в том дело, что волосы взъерошивает, причёску портит, а в том, что запах человеческий несёт навстречу ньянгу.

Хотя, судя по всему, этот монстр и без всякого запаха их где угодно, даже на Луне найдёт. Найдёт и слопает, не поморщившись ни разу.

Так что, только один выход оставался – замочить этого ублюдка, к растакой-то матери.

Ехали долго и скучно: ложбинки, каменистые плато, скользкие осыпи, всё вверх и вверх, на встречу с небом.

Преодолевая очередной перевал, Ник услышал вдали странный гул: будто впереди гигантский двигатель работал, гораздо более мощный, чем тот, что на их «багги» был установлен.

Стали с перевала спускаться – гул всё громче, громче…

Ник остановил машину, прошёл вперёд по курсу движения. Метров через сто вышел на обрывистый берег горного каньона.

Внизу бушевал водный поток: сплошные буруны и водопады, вдоль берегов белая пена пузырилась – метровыми полосами. А сам каньон не очень и широким был – приблизительно метров сто двадцать.

– Вот она, река Белая! – объявил Ник. – Правильное дали ей название, полностью соответствующее действительности.

Вдоль берега реки поехали, вниз по течению, в полном соответствии с шаманской «картой».

Через час Сизый тронул Ника за плечо:

– Начальник, Айна говорит, что дымком пахнет, жильё близко совсем, ты уж сбрось скорость на всякий случай – мало ли что ребятишки могут подумать при виде нашей колымаги необычной…

Тут он прав, те же чукчи тогда, при подъезде к стойбищу, чуть пальбу не устроили.

Вот, и лагерь показался: на противоположном берегу палатки брезентовые выстроились в ряд, костерок дымит по-домашнему, между берегами реки переброшен подвесной мостик – хлипкий и непрезентабельный.

Проехав за подвесной мост, Ник остановил машину, но выбраться из неё уже не успел.

Четверо молоденьких солдат во главе с бравым сержантом выскочили из ближайшего куруманника, словно чертята из табакерки, и дружно ощетинились трёхлинейками.

– Всем стоять! Руки за голову! Будем стрелять на поражение! – весело рявкнул сержант.

Ник и Айна покладисто выполнили команду, а Сизый, как всегда, закочевряжился:

– Ты, борзый, потише – на поворотах крутых. Как бы пожалеть потом не пришлось…

Сержант оказался не из робкого десятка – тут же пальнул из своей трёхлинейки, пуля у Сизого над головой сантиметрах в тридцати прошла, пришлось Лёхе тоже грабки вверх вскидывать.

– Меня Иванов зовут, Никита Андреевич, – миролюбиво представился Ник. – Специальное подразделение «Азимут», НКВД Советского Союза.

– Документы, удостоверения, опознавательные знаки имеются? – въедливо поинтересовался паренёк.

Ник медленно опустил вниз левую руку, распахнул полу кухлянки и продемонстрировал два опознавательных значка, закреплённых на внутренней стороне одежды: один свой, другой – конфискованный у Эйвэ.

Сержант опустил винтовку и дисциплинированно вытянулся в струнку, моментально признав в Нике большого начальника, остальные солдатики тут же последовали примеру своего командира.

– Жду ваших приказаний, товарищ Иванов!

– Мне срочно нужен Вырвиглаз, Владимир Ильич. Где я могу его найти? – спросил Ник.

– А вон он, сам к нам идёт, – сержант махнул в сторону рукой.

Действительно, со стороны круглого холма, торопливо, опираясь на суковатую палку и сильно припадая на правую ногу, вышагивал заметно постаревший Вырвиглаз.

– Профессор, калоша прохудившаяся! – благим матом завопил Сизый и сломя голову бросился на встречу старику.

– Здравствуйте, Алексей, здравствуйте, – хрипло бормотал Вырвиглаз, неуклюже трепыхаясь в Лёхиных медвежьих объятиях и с недоверием косясь на усталый «багги».

С Ником профессор тоже задушевно обнялся, в глаза заглянул:

– А вы, Никита, очень повзрослели. Глаза совсем другими стали, седина на висках. Трудно вам пришлось, хлебнули горюшка?

Ничего Ник ему не ответил, просто потёрся лбом о стариковское плечо, словно помощи попросил.

– Извините, мадмуазель, не знаю вашего имени, – оживился Вырвиглаз, заметив Айну. – Не имел чести быть представленным. Ваши спутники – известные шалопаи, забыли осуществить эту важную процедуру.