Андрей Архипов - Ветлужская Правда

– Все через тебя пойдут?

Уловив ехидную улыбку, говорящую о том, что над начальством утонченно издеваются, Иван осуждающе покачал головой и ткнул десятника в плечо.

Иди, мол, не до шуток теперь!

Под место схватки была выделена целая поляна, неровный овал которой одновременно служил перекрестком дорог. У русов оставили связанными руки и посадили на землю, охранники расположились кольцом за ними, а остальным пришлось довольствоваться остатками свободного места. Часть воронежской сотни повисла на деревьях, а некоторые степняки заводили лошадей в придорожные кусты и становились на седла, пытаясь рассмотреть творящееся с такой высоты.

Иван вышел в круг и попытался отвлечься от разгоряченных лиц воинов, сидящих и стоящих вдоль периметра. Однако он вновь и вновь вспоминал те минуты, когда со своими ребятами пытался взять в плен целый лагерь русов. Немыслимое и прежде невозможное деяние. Вот только его цепкая память хранила события на Пьяне, где ордынское войско наголову разбило русское, застигнув его врасплох.

В том будущем русские воеводы забросили оружие и стали охотиться и предаваться забавам, вслед за ними и простые воины решили отдохнуть телом и душой, начав обыкновенную попойку. Что в итоге?

Вот именно.

Поэтому припасенное вино он полностью выставил на стол во вторую ночь, когда русы уверились, что сопровождающие их ветлужцы ничего против них не замышляют, а погоня оторвалась достаточно далеко.

Конечно, на всех бы его спирта не хватило, но тут, как говорится, главное – показать пример, после чего вирус бражничества охватил большую часть лагеря русов, довольных доброй добычей. Однако веселье весельем, но про службу они все-таки не совсем забыли – пленников согнали в центр поставленного кругом обоза, выставили дозоры. Так что схватка могла закончиться любым исходом, однако Курныж привел с собой лучников, и Иван решился.

По итогам боя его вера в русов как воинов была подорвана. Рубаки страшные, смерти не боятся, однако в рати Прастена присутствовали не только они, люди были набраны с бора по сосенке, да и дисциплиной не страдали. В тех же дозорах после того, как их разоружили, были найдены бурдюки с кумысом и медом.

Благодаря этому своей цели Иван добился почти бескровно. Подойдя вплотную к возам, рядом с которыми вповалку ночевали воины Прастена, ветлужцы начали глушить их, как рыбу, толстыми короткими дубинками, выточенными ими, пока они следовали в пыли, поднятой обозом русов. Удары, хрипы, крики разбуженных людей мгновенно взорвали лагерь, но созданный в первые секунды перевес уже переломил ситуацию. Последних семерых человек ветлужцы брали открыто, тренируя свои рукопашные навыки.

Опасно? Да, двое из его ребят все-таки заработали себе приличного размера шрамы на руках и лице, еще один ветлужец валялся сейчас с неприятной раной в ноге. Однако без риска боевого опыта не приобрести, к тому же потери были минимальны – помогли доспехи и филигранная работа трех десятков половецко-ясских лучников, окруживших лагерь. Сами они на фоне кустов были незаметны, а свет раннего утра уже окрасил мир в чуть серые краски, поэтому фигуры неодоспешенных русов, полезших на повозки, были как на ладони.

В результате самыми распространенными у противника были черепно-мозговые травмы и подстреленные конечности. Правда, троих забили до смерти, не рассчитав силу удара, а одному воину стрела попала в горло, и он долго хрипел, куда-то отползая и кропя своей черной кровью блеклую траву поляны.

И все-таки небольшая часть русов, оставленных приглядывать за пленниками, сбежала. Эти воины располагались под повозками и в самые первые минуты штурма их просто не смогли достать, а потом было уже поздно. Воспользовавшись возникшей сумятицей и прикрываясь разбегающимися пленниками, они пошли на прорыв в сторону леса, и пятеро из них успели уйти.

Неудивительно, что и взгляды, которыми полусотника сейчас награждали в круге, были разные. От ненависти и полной растерянности до обожания и хмурого непонимания, уж слишком нестандартными были все его действия и неопределенными их последствия.

Ненависть Ивана не волновала, да и потери не висели на нем тяжким грузом. Он сознавал, что проявить сейчас хоть какие-то чувства означало пойти у них на поводу. Все это потом, а сейчас, как пел Цой, будет как в обычном муравейнике – рассосется так или иначе. Главное, не выделять свою персону из общей массы друзей и врагов, делая поблажки себе любимому.