Андрей Архипов - Ветлужская Правда

Кроме того, такое настойчивое предложение с его стороны и не было каким-то тягостным преступлением. Подумаешь, посватался! Ну да, без разрешения чужого хана! Потом всегда можно сказать, что хотел дать ему откупные, а сватовство представить попыткой познакомиться с ней поближе! Сырчан после разгрома, учиненного Мономахом, тоже стал слаб, и Аза прекрасно это понимала.

Прорываться с боем, рискуя навсегда доверить судьбу своего отпрыска чужим людям? Она этого не хотела, поэтому ей оставалось лишь надеяться на снисхождение и помощь отца либо на то, что будущий муж окажется не слишком противным и о будущем ее сына с ним удастся договориться.

Бек оказался низким, толстым и мерзким, как старая болотная жаба, покрытая бородавками, поэтому ей пришлось изворачиваться и хитрить, требуя единоборства жениха с невестой. Сей обряд был частым гостем на половецкой свадьбе, однако Аза требовала исполнить его в точности и подчинить проигравшего победителю.

Может быть, если бы Алак из рода Токсобичей оказался статным красавцем-воином, ей и не удалось бы дотянуть до того момента, когда на горизонте показались ясские воины. Возможно, она смирилась бы со своими неудачами и нашла бы в его лице сильного покровителя. Однако узрев стать бека, она уперлась всеми руками и ногами, и счастье ей улыбнулось. Тому пришлось скрепя сердце принять отца к пиршественному столу, накрытому уже третий день подряд.

Торг возобновился с новой силой и продолжался еще два дня. В степи долгие переговоры не редкость, и Токсобич ничуть не удивлялся этому обстоятельству. Но когда вдали показалось пыльное облако, накрывающее своей тенью чуть пожухлые летние травы, он очень опечалился и стал задавать нелицеприятные вопросы Гераспу, отцу Азы. А тот возьми и скажи, озлобясь, что едет жених ее дочери, настоящий.

Разговор на повышенных тонах велся вне шатра, и собеседники уже различали колонны всадников, двумя клиньями охватывающих стоянку. Рати к этому времени сравнялись, и воронежские силы уже давали ясской воительнице солидный численный перевес.

Однако Алак и не стал встревать в свару со всем ее войском. Просто дал сигнал на отход, а сам вскочил на коня и бросился с охраной прочь. Только вот на выезде из стоящих кругом повозок один из его воинов обернулся и на полном скаку послал стрелу в Азу, вынеся по слову своего хозяина смертный приговор воительнице, столь долго морочившей им всем головы. Герасп успел лишь шагнуть в сторону, прикрыв дочь своим телом.

Выстрелы полетели и вслед, но, увы… самому беку удалось уйти.

Росмик замолчал, и слово взял воронежский воевода, неловко распрямляя свою осанку и одновременно пытаясь пригладить встопорщенные густые усы массивной пятерней.

– Кхе… Вот теперь я и числюсь завидным женишком! Слово-то было вслух, при всех произнесено! – Пыл Твердяты угас так же неожиданно, как и возник. – Потом дошла весть о том, что стоянку ясов разграбили, – с горечью махнул он рукой, – а чуть погодя и по нашим весям прошлись. Вот теперь ты знаешь почти все.

Смешавшись под внимательными взглядами собеседников, Иван делано закашлялся и лишь затем выдал вердикт, в свою очередь немало смутивший окружающих:

– Я, конечно, лезу не в свое дело, но… По отдельности вам не выстоять, а объединиться вы сможете, только если и вправду поженитесь.

– Кхе… – поперхнулся Твердята. – Я жену свою лишь недавно схоронил…

– Сочувствую, воевода, но даже если бы ты был еще женат, то совет тебе тот же дал бы. Не столь еще церковь христианская лютует, чтобы обращать на такие мелочи внимание. Иначе не закрепишься ты в Дивных горах, и изведут там ясов под корень. Теперь у них в степи лютый враг… У кого в верховьях Дона, говоришь, летние пастбища?

– На правой стороне Дона Токсобичи и Отперлюевы ходят, а на левой Ельтукове, – ошеломленно кивнул головой Твердята. – Степь как раз за Дивными столпами начало свое берет.

– Росмик, переведи мои слова о замужестве своей сестре… Только пусть не горячится, силком ее никто не тащит!

Иван встал и вытащил свой нож, медленно подходя к лежащим пленникам. Волнистая зубчатая заточка на одной из режущих кромок чуть расширяющегося к носку лезвия всегда привлекала взгляды воинов. Вот и на этот раз русы завороженно уставились на клинок, вместо того чтобы волноваться о своей судьбе.

Однако насладиться зрелищем полусотник им не дал. Он уже все для себя решил, и теперь ему оставалось воплотить задуманное в жизнь, было это ошибкой или нет. Свистнув стоящей в отдалении охране, он по очереди перерезал веревки всем пленникам.