Константин Калбазов - Фронтир. Пропавшие без вести

– Вечер добрый, сержант.

– Привет, Матей. Присаживайся. Пива выпьешь?

– Угощаешь?

– Отчего бы не угостить хорошего человека. Рехор, пива пришли.

– Ты уже в курсе, какая беда у нас приключилась? – разом ополовинив кружку, поинтересовался крестьянин.

Сергей отметил это «у нас». Сразу видно, что хуторянин говорит не именно о своей семье, а подразумевая оба рода. По факту так оно и было, две семьи понесли потери. Правда, одна еще могла получить сына обратно, хотя шансы и малы.

– В курсе. На каких условиях Бойли пошли на мировую?

– Ануш отправляется служить в отряд черных шевронов, и пока не окончится его срок, он для нашей семьи все одно что умер. Ни словом, ни гнедком мы не должны его поддерживать. Коли вернется – на то воля Создателя. Коли сгинет… Все мы под Богом ходим и Его волей живем. – Хуторянин вторым заходом допил пиво и сделал знак, чтобы принесли на всех еще по кружечке, дав понять, что теперь угощает он.

– Оно конечно, поздно, но дочку-то Кафки или самого Бедрича кто спросил? Может, они обоим от ворот поворот дали бы, – поинтересовался сержант.

– В том-то и дело, что у нас с Кафкой уж к сговору шло, и девка согласна. Просто обустроиться им нужно было, неудобно ему, как голытьбе-то… А по осени и свадебку хотели справить.

– Коли так, то понять твоего Ануша я могу, правда, не одобрить. Но хорошо хоть Бойли не стали настаивать на крайней мере. И без того потеря случилась по глупости детской. Даст Господь, для дурня урок выйдет, и появится еще хуторянин Ануш Бартова. Крепись, Матей.

– А чего мне крепиться? Я, знаешь, какой крепкий. Слышь, Сергей, ты тогда побороться с моим сынком так и не смог, а ну давай со мной. Я, правда, стрелок аховый, но зато рука у меня крепкая. Сто крон в заклад.

Говоря это, Матей с деловым видом и с азартным блеском в глазах скинул полушубок, пристроив его на спинке стула, и начал закатывать рукав рубахи. Сергей понимал, что тут что-то нечисто, вот только что именно, до него никак не доходило. При всем том что он не считал себя слабаком, он понимал, что вот у этого кряжистого мужичка борьбу на руках ему не выиграть. Если бы на кулачках – побил бы, но вот так…

Да, Варакин выше его на полголовы и выглядит куда более солидно и весомо. Но ведь и хуторянин непрост. Эдакий дубовый пень, который устанешь корчевать. Руки в узлах, по которым можно определить каждую мышцу, и получен такой эффект вовсе не в спортивном зале, а в результате каждодневного тяжкого труда. Такого на соревнования по реслингу – порвет всех как тузик грелку, без всяких уверток, уловок и тактики, на одной только грубой силе.

Однако беглого взгляда на сержанта Полена было достаточно, чтобы понять – отказываться нельзя. Хм. Какого черта тут происходит? Нет, если бы там на крону, еще туда сюда, хотя и это тоже немало, учитывая отсутствие сомнений в проигрыше. Но на сотню… Да и о том ли думать крестьянину? Спортивный азарт? Тогда уж вон сержант, тот по комплекции как раз в соперники в этом виде единоборства подходит куда лучше. Захотел отыграться за то, что тогда ушел несолоно хлебавши? Опять не о том ему думать нужно.

Сергей подчинился взгляду сержанта, который словно говорил – так надо. Он быстро скинул с себя шинель, затем китель и, закатав рукав исподней рубахи, уселся напротив крестьянина. Ладони с негромким хлопком сошлись. Они пошевелили пальцами, делая более удобным хват. К столу подтянулись немногочисленные посетители харчевни, чтобы понаблюдать за развлечением. Сержант положил свою ладонь на сцепившиеся руки поединщиков.

– Готовы?

Два кивка соперников, подтверждающих готовность.

– Боретесь один раз, без повторов. Ставка сто крон. Заклад можно отдать как деньгами, так и имуществом. Я все верно излагаю?

Опять два согласных кивка.

– Начнете на счет три. Раз. Два. Три!

Сергей сразу же надавил, чтобы не дать сопернику преимущества. И у него получилось. Мало того, крестьянин слегка прозевал и начал сопротивляться с опозданием, когда Варакин уже почти прижал его руку к столешнице. Казалось бы, еще немного, еще малость… Жилы на шее Матея вздулись, рука напряглась так, что пошла буграми и не сдвинулась больше ни на миллиметр. Сергей вдруг поймал себя на мысли, что пытается перебороть каменного истукана.

Наконец рука хуторянина начала медленно подниматься, вот она достигла пика и все так же медленно двинулась дальше, давя руку Варакина. На этот раз никаких сравнений с каменным изваянием. Это больше походило сначала на гидравлический домкрат, потом – полная ассоциация с прессом.