Константин Калбазов - Фронтир. Пропавшие без вести

– Хочешь сказать, задумали что-то?

– Если и задумали, то что именно – непонятно. Вольный Ветер, когда мы еще сговаривались, спрашивал, не хочу ли я обосноваться за Изерой, на открытом просторе. Мол, там много плодородной земли, и хутор можно поставить знатный. Я конечно же отказался, отсюда до Рустинской земли недалеко, а льготы обещаются те же. Но что-то это да значит.

– Может, сами хотят на земле осесть, да науку получить не от кого? А тебя вроде как за наставника приглашали?

– А что, я им тут науку не преподам? Пусть обращаются. Да только не слышал я, чтобы пинки на земле оседали или ремесла имели. Они даже скот не разводят, хотя пастбищ у них просто прорва. Лошади не в счет, да и появились они тут не так чтобы и давно. Опять же они все больше для кочевий.

– Ну а как с теми, что свои хутора имеют в новорустинских землях? Вроде вполне справные хозяева.

– Тем более, зачем им науку от меня получать, коли свои соплеменники есть? Они вроде как все куроки.

– Действительно странно.

– Вот и я о том же. Кстати, я тут с Поленом переговорил, он сказал, что если у тебя имущества будет побольше, чем в переметных сумах, то тебе разрешат одну вьючную лошадь пристроить в обоз. Вроде практика такая есть. Так что одну из пинкских лошадок ты бы лучше взял. В них дикой крови в достатке, они повыносливее будут.

– Бедрич, я же не колонист, чтобы имуществом обрастать.

– Сам сказал, что деньги тебе нужны для того, чтобы купить то, что может понадобиться. И на чем все это повезешь? В крайнем случае, продашь ее и накупишь леденцов.

– Чего-о?

– А что, там сладостей взять неоткуда будет. Опять же бросишь каким петушком в арачей, вот чем хошь поклянусь, они между собой передерутся.

– Бедрич, побойся Бога! – утирая слезы и все еще сотрясаясь от спазмов смеха, как и остальные домашние, взмолился Сергей. – Эдак я помру, еще не успев доехать до арачей.

– Опять! Ты когда перестанешь костлявую звать?!

– Эмка, а ну цыть! Ты пока никто и звать тебя никак, чтобы мужику холку мылить, – одернул дочь Бедрич, вгоняя ее в краску.

Ну слава богу. С приездом Сергея в семействе хуторян вроде опять установились мир и порядок. От этого у Варакина прямо на сердце потеплело. Мало ему было чувства вины из-за убитого, так еще и новость о разладе в семье Кафки лишним довеском на плечи легла. Но, судя по всему, хоть тут налаживается.

А это что? Сергей как раз заканчивал перетряхивать содержимое своего рюкзака, когда обнаружил, что в чистую пару портянок что-то завернуто. И каково же было его удивление, когда оттуда вывалились две пачки десятикроновых купюр.

– Что это? – вытаращил глаза Бедрич.

– Вы не проверяли содержимое рюкзака?

– Нет. То твое имущество. Я собирался его просто положить в сухое место. По весне Даска все проветрила бы, привела в порядок, и опять уложили бы.

– Похоже, это последний привет от Алексея. Не удержался все же, решил припрятать пару тысяч, а остальные вернуть. Если бы сразу знать… Черт!

– Успокойся, Сергей. Знал бы, где упадешь, соломки бы подстелил. Он ведь как лучше хотел. Вон, с остальными поехал в форт, не иначе как вернуть хотел и закрыть вопрос.

– Может, и так. Ладно, чего уж теперь-то. Ты это… Не дело эти деньги у себя оставлять.

– Хочешь вернуть?

– Кому? Казне? Чтобы из этих денег потом жалованье платили таким вот дознавателям?

– С тех денег и такие, как капитан, получают, и солдатики. Но правда твоя, возвращать в казну глупо. Вот отслужишь, вернешься, будет с чем начать.

– Нет, Бедрич. Одно дело – плата за тех гадов и их имущество. Другое – вот так. Мне эти деньги поперек глотки встанут. Да и тебе тоже добра не принесут.

– Так что же, выбросить их?

– Надо бы извернуться и в Бертам съездить, найти семью того полицейского, которого я… Деньги его не заменят, но там они точно будут к месту.

– Изрядный дар получится.

– А какой от меня получился урон?

– Кхм. Я все понял. Ты не переживай, как-нибудь с Божьей помощью все сделаю.

Ночевать гостей определили на сеновале, чему никто не удивился и не проявил и толики недовольства. А где, собственно, их еще-то размещать, если в доме семья хозяина едва умещается. Но ничего. Судя по заготовленному материалу, Кафка собирается ставить по-настоящему большой и просторный дом.

С другой стороны, и гостям кивать не на что. Сеновал – это совсем даже не парусиновая палатка или спальный мешок. Кто в зимнюю пору ночевал в подобных условиях, сумеет по достоинству оценить сухое и пряное сено, заключающее тело в мягкие и теплые объятия, да еще и дарящее аромат лета. Красота!