Василий Звягинцев - Большие батальоны. Том 1. Спор славян между собою

— А что же на тебе не проверили? Время было…

— Наглеешь, Миша, а я этого не люблю. — Ляхов-первый встал и очень многозначительно пошевелил пальцами правой руки, словно прикидывая, сжимать её в кулак или не стоит. — Очень свободно могу засветить сейчас в зубы, чтобы сначала думал, а потом говорил. Раз тебя в приличное общество начали пускать, так вообразил, что и двухпросветные погоны на золочёном подносе вручат? Всё наоборот. Считай, что если у тебя какие лычки и были, их уже сорвали. Ты теперь, друг мой, по ту сторону добра и зла. Ни один излюбленный тобой принцип, либерте там всякое, эгалите и прочая галиматья, отныне не применяются. Просите, и воздастся вам… по шее. Так что при каждом удобном случае будешь щёлкать каблуками, есть меня глазами и делать, что скажу. На известных тебе условиях.

И снова гости с удивлением смотрели на своего земляка . Очень естественно и убедительно выглядел он сейчас, чувствовалось, что ни капельки не играет. Было это как-то очень непривычно даже военнослужащему Мятлеву. Та самая разница в психологии проявилась, которую до поры было почти незаметно. Некая конкретность и окончательность , от которой совершенно отвыкли и Президент, и его друзья за много-много последних лет. В их кругах слова сами по себе давно уже ничего не значили, и дураком считался тот, кто пытался воспринимать речи, обещания, даже угрозы собеседников в буквальном смысле. Обязательно нужно было искать подтекст, второй или третий смысл, аллегорию какую-нибудь, а сам по себе текст, не подтверждённый иными, невербальными доводами , не значил почти ничего.

Не могли же они знать, что после случившегося с ним на Перевале духовного перерождения Вадим Ляхов почти год проходил специальную подготовку кандидата в рыцари Братства, да и потом повидал столько всякого, что и слова для него теперь значили очень много, и часто — совсем не то, что для людей постмодерна .

Остальные сделали вид, что этот краткий урок, явно предназначенный не одному Воловичу, их не касается. Только Секонд подумал, что Фёст на своём посту чрезмерно ожесточился, не слишком много в нём осталось от того аналога, брата-близнеца, что было при первых встречах.

«То есть и я здесь смог бы стать таким же, если б иначе всё сложилось? Если бы мне вместо Академии, чина, флигель-адъютантства, Майи — то, что досталось ему…».

Секонд невольно передёрнул плечами. Ну, даст бог, всё у брата ещё наладится. И с Людмилой, и с общественным положением …

Барон Ферзен терпеливо дождался, пока стихийные прения прекратятся.

— Значит, для непосредственной работы в городе и ближних окрестностях нам потребуется пять-семь тысяч человек. Часть из них, пожалуй, нужно будет переодеть в аутентичную времени военную форму и вооружить так же. Остальные своим обойдутся. Решаемо?

— Так точно, — ответил Мятлев. — Я знаю, где находятся «базы хранения» с достаточным количеством обмундирования, оружия и техники, включая артиллерию и танки. Это у нас так называются места расквартирования бывших полков и дивизий, ныне сокращённых, — пояснил он для Чекменёва и Ферзена. — Их имущество должно быть использовано в случае объявления общей мобилизации. — И обслуги с охраной при них кот наплакал. Берусь организовать всё без бюрократии и прочих неприятностей.

— Очень хорошо, — кивнул Чекменёв. — Дальше…

— Дальше нам потребуется ввести в дело ещё одну или две вполне боеготовые, обстрелянные дивизии, на случай, если к мятежникам присоединятся регулярные воинские части или значительные массы вооружённого населения. Для них тоже — минимум по два-три консультанта на роту и советники командира и начштаба от батальона и выше. Чтобы вовремя подсказали, когда нужно использовать силу по максимуму, а когда — ограничиться переговорами или точечным воздействием.

— Найдём, — снова сказал Мятлев, а Фёст только кивнул, но чувствовалось, что на слова генерала он полагается меньше, чем на собственные возможности.

Президент подумал, что сейчас запускается машина, результаты работы которой так же непредсказуемы и непредставимы, как решение Николая Второго поддержать Сербию в августе четырнадцатого или осенившая Горбачёва идея затеять «перестройку», не представляя реально даже ближайшей , не говоря о последующих , задачи. И точно так же, как в указанных случаях, нет никакой приличной альтернативы. «Дебют» его, как главы государства, всё равно проигран вчистую, а вот попытка «пересдать карты» сулит хотя бы некоторый шанс на успех, и в любом случае новый проигрыш не будет похож на предыдущий, зато выигрыш легко перекроет все издержки, моральные в том числе… Самое же главное — от него лично сейчас абсолютно ничего не зависит. Он, Верховный главнокомандующий, даже не знает, где найти несколько сот надёжных офицеров на должности военсоветников. Свадебный генерал, не более, или — Киса Воробьянинов на заседании «Союза меча и орала»: «Вы должны молчать, — сказал Остап. — Иногда, для важности, надувайте щёки».