Олег Шабловский - Форпост. Земля войны

За преданность, поротую спину и стоическое молчание хозяин расплатился щедро, облекши свою благодарность в звонкую монету и построив земляку большой дом вместо прежней землянки, но неприятные ощущения в душе и поротом организме все равно остались. Однако бывший водитель автобуса терпел, у него была мечта… нет, МЕЧТА. Он надеялся подкопить денег, выкупить осла и повозку и работать только на себя, открыть свой бизнес, который будет передаваться в роду из поколения в поколение, от отца к сыну. И его дети не будут работать на чужого дядю, пусть даже и земляка, другие будут работать на них.

– Ладно, Анна, поверю я тебе и словечко перед хозяином замолвлю, – вздохнул торговец, сгребая и ссыпая в поясной кошель мелочь. – Ну, спасибо за угощение, пойду товар разгружу, надо еще к солеварам заехать.

Тревожный вой милицейской сирены нарушил сонное спокойствие поселка. Мирно обедавший в кругу чад и домочадцев Спиридонов бросил на стол ложку, сорвал со стены автомат и, не обращая внимания на сыплющиеся градом вопросы перепуганных женщин, метнулся на улицу, где нос к носу столкнулся с выскочившим из соседней двери Войтенко.

– Что случилось? – Сергей изо всех сил пытался переорать надсадно завывающий сигнал.

Пограничник только молча махнул рукой и побежал вверх по тропинке, ведущей к башне, старлей последовал за ним. Под несмолкающий вой пулей взлетели на верхнюю площадку. Дежуривший на ней дружинник что-то быстро заговорил, указывая пальцем в сторону моря, но услышать его было решительно невозможно.

– Да выключи ты эту хренотень! – рявкнул на парня Войтенко.

В ответ тот только беспомощно развел руками и укоризненно посмотрел на панель с черной кнопкой, включающей ревун, снятый с разбитого милицейского «уазика». Устройство было запитано от автомобильного генератора, ротор которого через редуктор приводился в движение вращающимися крыльями ветряка. Энергии, получаемой от этой импровизированной электростанции, хватало только на питание и подзарядку радиостанций, нечастого включения закрепленной на вышке автомобильной фары или подачи сигнала тревоги, подобного тому, что сейчас наводил панику на всю округу.

Догадавшийся, в чем дело, Спиридонов выдернул провода, обесточив неисправное устройство, и стало слышно, как заполошно лают собаки, кричат внизу встревоженно суетящиеся люди и равномерно рокочут накатывающиеся на берег волны прибоя. С высоты башни Сергей видел, как поселенцы, побросав свои дела, собираются под защиту глинобитной ограды Заречья, на плотах рыбаки бросают сети и спешно гребут к берегу. Все оказавшиеся в поселке мужики, похватав оружие, столпились на центральной площади и слушали Ковригина, активно жестикулирующего и, по-видимому, отдающего какие-то распоряжения, пока тот вдруг не повернулся и не убежал в дом.

Между тем Войтенко, отобрав у часового бинокль, разглядывал с его помощью большую черную лодку, неспешно входящую в бухту с востока.

– Заречье вызывает Башню, – голосом Петровича заговорила радиостанция на поясе часового.

– Дай сюда. Заречье – Первому. – Войтенко забрал у парня «кенвуд», не оборачиваясь, бросил стоящему рядом Спиридонову: – Дуй вниз, расставь ребят по местам.

– Слушаю, Заречье. Что за шум? – вновь откликнулся Ковригин.

– В бухту заходит неизвестное судно, закройте ворота, займите оборону и ждите нашего сигнала. Может, ничего страшного и нет, но лучше пока не высовывайтесь. Береженого Бог бережет.

– Понял тебя, Данилыч, тьфу, то есть Первый, – отозвалась поселковая радиостанция.

Закончив сеанс радиосвязи, мастер выскочил на площадь и снова замахал руками, разгоняя ополченцев по местам.

Пока капитан говорил с Заречьем, Сергей, спустившись вниз, парой коротких распоряжений привел в боевую готовность немногочисленный гарнизон Замка. Быстро и без лишней суматохи (сказывалось военное прошлое) трое дружинников заняли позиции возле бойниц, специально проделанных в кладке стены, опоясывающей тесный, плотно застроенный двор крепости.

Организовав оборону, он снова поднялся на наблюдательный пункт.

– Ну, что там?

– На, сам посмотри, – вместо ответа Войтенко протянул бинокль. – Никого не узнаешь?

– Ба, да это же Лукин! Ну точно, он. Эк его, бедолагу, жизнь-то потрепала.

– А остальные с ним кто такие?

– А хрен их знает.

Тем временем посудина легла в дрейф примерно в пятистах метрах от берега, с нее спустили небольшую лодку, в которую, кроме Игоря, спрыгнул какой-то крупный мужик. Отвалив от невысокого черного борта, челнок направился к берегу.