Петр Заспа - Антипиранья

– Понимаю, – простонал Егор. – Тебе выгуляться пора. Потерпи. Сейчас наш мучитель вернется, я у него отпрошусь на улицу выйти. – Затем со злостью добавил: – Ничего, придет и наша улица на ваш праздник!

Как в воду глядел.

Он перевернул следующую страницу кодекса и зевнул.

– «Основанием уголовной ответственности является совершение деяния…» Господи, кому это интересно?

Егор отбросил кодекс на стол и вздохнул: как начался день, так и заканчивается. Вот и не верь после этого во всякие линии судьбы и прочие предзнаменования. Сегодня все над ним издеваются.

Вдруг в нос Егору ударила мощная волна жуткой вони. Он удивленно огляделся и схватился за сердце. Примостившись между шкафом и сейфом, выпучив глаза, Цезарь сосредоточенно накладывал кучу.

– Ты что наделал? – прошептал Егор, едва справившись с заклинившим дыханием. – Он же нас обоих убьет. – От вони резало глаза, и, помахав, разгоняя воздух, перед носом ладонью, он добавил: – Ну ты, брат, силен. Только что теперь делать?

Но Цезарь не испытывал ни малейших угрызений совести, встряхнул головой, увидев на полу солнечный зайчик, проскочивший между штор, расположился в нем, блаженно зажмурился и приготовился продолжить прерванный сон.

Егор же от страха был на грани потери сознания. К горлу подкатил ком, руки, не находя места, задрожали крупной дрожью, в глазах потемнело.

Он с тихим стоном растекся по стулу и обреченно констатировал:

– Нам конец!

Неожиданно в коридоре раздались шаги, и Егору в стул будто подали разряд тока. Он вскочил, заметался между шкафом и столом, затем увидел старую подшивку газет «Щит и меч», вырвал пачку страниц и принялся убирать зловонную кучу. Из урны, стоявшей под столом, Егор выхватил пластиковый пакет и спрятал туда следы преступления. Потом, засунув пакет под ноги, схватил кодекс и рухнул на стул.

Соловей распахнул дверь и замер, будто врезался головой в стену. Лицо его брезгливо вытянулось, и, прокашлявшись, он спросил:

– Ох ты господи! Что это?!

Егор виновато пожал плечами и, выгораживая Цезаря, смущенно ответил:

– Это у меня от вашего уголовного кодекса живот пучит.

Соловей задержал дыхание, пересек кабинет, раздвинул шторы, открыл форточку, затем не выдержал и распахнул настежь окно.

– Никифоров! Ты не человек – ты животное! Фу-у… даже забыл, чего от тебя хотел. Так, вспомнил, слушай! – Соловей говорил, стоя к Егору спиной и хватая через окно воздух, как рыба. – Передай Зарембе…

– Товарищ капитан, да не знаю я, где он!

– Заткнись и не перебивай! В прошлый раз ты мне то же самое говорил. Передай Зарембе!.. – Соловей набрал в легкие побольше воздуха и развернулся к Егору: – Передай ему, чтобы обязательно мне позвонил. Скажи – разговор есть, по тому вопросу, что он просил. Пусть звонить не боится, я его уже не ловлю. А теперь выметайся отсюда быстрее, а то у меня противогаза нет.

– Да-да! – радостно засуетился Егор. – Я уже начал движение! Я уже в пути!

Он шустро схватил поводок и бросился к выходу, пряча за спиной пакет. С видом ошпаренного рака Егор вылетел на улицу и там наконец-то довольно вздохнул полной грудью, все еще не веря, что оказался на свободе.

– Так ему и надо! – Он ликующе заржал и потрепал Цезаря за шею. – Будет знать, как доставать нас всякой ерундой! А ты тоже молодец! А то сидели бы мы с тобой с этим сатрапом до полуночи.

Он двумя пальцами поднял перед собой пакет, огляделся в поисках урны, но ее рядом не оказалось, и у Егора мелькнула шальная мысль оставить пакет под дверью отделения. Затем он подумал, что это уже будет перебор. Вдруг у них здесь стоит камера? Не оберешься потом греха!

«Ладно! – Он снисходительно улыбнулся, оглянувшись на красную табличку. – Мы им и так неплохо отомстили».

Они торжествующе засеменили вдоль тротуара, заставляя встречных прохожих переходить на противоположную сторону улицы. Цезарь вилял хвостом и сосредоточенно обнюхивал углы, а Егор улыбался и, гордо задрав голову, глядел на всех свысока, размахивая пакетом, будто школьник портфелем. На пути показался торговый ларек. Взглянув через стекло холодильника на запотевшие банки с пивом, Егор вдруг осознал, как он невыносимо хочет пить! Похлопав по карманам и услыхав звон монет, он занял очередь за вмиг притихшими и нервно косившимися на Цезаря школьниками.

За Егором, раскачиваясь на нетвердых ногах, пристроился небритый мужик с набрякшей и раскрасневшейся физиономией. Он обдал Егора перегаром и, споткнувшись о пса, схватился за угол ларька, уставившись на Цезаря взглядом, полным тоски и печали.