Петр Заспа - Антипиранья

Он еле дождался, протянул руку, улыбнулся и поторопил:

– Ну давай, давай уже! Где ты ходишь?

– У моего дедушки Матвея Ивановича сегодня день рождения, – почтительно склонив голову, пояснил мальчишка. – Он просит вас выпить за его здоровье.

– Какой хороший у тебя дедушка! – Егор схватил стакан и, подняв, кивнул деду: – Дай Бог вам здоровья! – Затем он перехватил укоризненный взгляд Дениса, торопливо проглотил водку и пояснил: – Это для храбрости! Ты же меня на убой везешь, так дай хоть принять допинг.

Так внучок обошел весь салон, и Егор, рассчитывая на второй круг, нетерпеливо потирал руки.

Вдруг кто-то с заднего ряда поднял руку с зажигалкой и выкрикнул:

– Подарок Матвею Ивановичу!

Дед кивнул, налил очередной стакан и отправил внука к дарителю.

По салону разнесся хохот, затем в соседнем ряду кто-то сорвал с головы бейсболку:

– На память!

Теперь мальчишка побежал к нему.

Егор застонал, кусая пальцы. Он понял, что надежда на справедливую очередь рухнула. Угощать теперь будут только за подарки. Он похлопал себя по карманам, ничего не обнаружил и попытался вырвать у Дениса книгу:

– Ну дай чего-нибудь!

– Тебе хватит.

Денис треснул его по рукам и уткнулся в разговорник, но Егор так легко сдаваться не собирался.

Он увидел, как мальчишка пробежал мимо него со стаканом в руках к следующему счастливчику, встал и, пригладив пятерней волосы, жалобно запел:

– Хэпи бездэй ту ю! Хепи бездэй ту ю! Хэпи бездэй, хэпи бездэ-э-эй, Матвей Иваныч! Долгие вам ле-е-та!

Опешившие пассажиры затихли, затем салон взорвался диким хохотом. Не удержался даже восседавший, как надменный фараон, дед. Утерев слезы, набежавшие от смеха, он встал, подошел к Егору, взял его за уши и крепко поцеловал в обе щеки:

– Молодец! Давно меня никто так не веселил. Голосок у тебя, конечно, жиденький, таким только милостыню на паперти просить, но спел с душой. Заслужил, получай!

Он подал Егору налитый до краев стакан. Денис попытался взять Егора за пояс и усадить на место, но тот ловко увернулся и схватил деда за руку:

– А себе? За именинника без именинника не пьют!

– Резонно! – повел бровью дед и плеснул себе полстакана.

– До краев! – запротестовал Егор.

Дед спорить не стал и долил. Затем, сцепив руки на брудершафт, они выпили под аплодисменты пассажиров.

Глаза Матвея Ивановича заблестели, и, обхватив Егора за плечи, он хитро подмигнул:

– А ты не из наших, не из приветнинских? Небось из города к нашим девкам собрался? И то верно! Что у вас там за девки – одни пигалицы! Под лифчиками прыщики прячут. А у нас девки ядреные. Груди такие, что коровы от стыда доиться отказываются! – Для наглядности Матвей Иванович оттопырил вперед оба локтя. – Вот такие! А безотказные – как мосинские трехлинейки! – Дед мечтательно вздохнул и потащил Егора в начало салона, поближе к сумкам. – Эх! Когда-то и я был молодым и красивым. Сейчас я только красивый. А-то, может, на пару, да вечерком к нам в клуб на танцы?

Денис показал Егору кулак, но тот отвернулся и старался в сторону Дениса больше не смотреть, теперь лишь заглядывая то деду в рот, то в волшебную сумку.

От злости Денис чуть не задохнулся. Пьянка ставила под угрозу весь его план. Автобус только приближался к Сестрорецку, и впереди еще был длинный путь. А, судя по бездонной сумке Матвея Ивановича, там имелось достаточно «огненной воды», чтобы споить Егора несколько раз. Дед рухнул в раскачивающееся кресло и пустился вспоминать, как он еще подростком воевал с финнами, потом восстанавливал разрушенный Ленинград, затем дошла очередь до тяжелых будней на рыбацком сейнере. Жизнь Матвея Ивановича была полна событий, и за каждое из них он наполнял стаканчики, отмеряя в своей жизни веху за вехой.

Когда они наконец-то приехали в Смолячково, Егор с Матвеем Ивановичем расставались как самые близкие в мире люди.

– Деду-у-уля! – голосил пьяным голосом Егор, проникновенно сморкаясь дедуле в бороду.

– Его-орушка! – вторил ему дед и лез целоваться взасос.

Автобус остановился, Матвей Иванович подхватил Егора под мышки и потащил к выходу:

– Да тебя, касатик, никак укачало? Ничего, сейчас на свежем воздухе пройдет. А то поехали со мной. Есть у меня на примете одна молодушка! Ей только за пятьдесят перевалило. Так такая заводная! И самогоночкой своей угостит, и спать уложит.

Егор уныло вздохнул и, заметив разъяренный взгляд Дениса, еле выговорил заплетающимся языком: