Андрей Бондаренко - Карибская сага

Ник оглянулся по сторонам, высматривая подходящий столик.

– Ах, милый сеньор Андрес! – на хорошем немецком языке обратилась к нему дама в светло-лиловом. – Вы, что же, меня не узнаёте? Это же я – Анна Гонсалес. Мы с вами как-то в Барселоне обсуждали особенности австрийского рынка цитрусовых. Ну, вспомнили, наконец?

Глаза Айны откровенно смеялись, разбрасывая разноцветные лукавые искорки во все стороны.

– Дорогая Анна! Как же я мог вас забыть! – Ник кинулся расцеловывать Айне ручку, вернее – её белоснежную перчатку. – Ваша красота незабываема, милая донна…

Он, действительно, был поражён: и двух лет не прошло с той поры, как Айна беззаботно кочевала по чукотской тундре в потёртой кухлянке и мешковатых штанах, сшитых из неровных кусков нерпичьих шкур. Даже по нужде она тогда отходила в сторону всего-то метров на пятнадцать-двадцать, да и делала преспокойно, никого не стесняясь, свои дела. В суматохе постоянно мелькающих событий на такие мелочи тогда никто и внимания не обращал.

А теперь перед ним сидела шикарная европейская дамочка, стильная такая штучка, обладающая светским лоском и безупречными манерами.

Вот, только тарелка, полная пирожными с жирным заварным кремом, и целая бутылка вина несколько выбивались из этого образа. Хотя, с другой стороны, настоящая светская львица должна изредка удивлять окружающих своими милыми капризами и изысканными причудами…

– Хорошо, что ты приехал, командир, – для конспирации Айна перешла на португальский язык.

Ник по-португальски практически всё понимал, а вот сам и двух фраз связать не мог, поэтому он ответил на испанском, с которым по-настоящему был дружен:

– Без проблем, дорогая. Что нового? Какие у нас планы на сегодня?

– Новостей пока никаких, всё по-прежнему. – Айна чуть нахмурилась, отчего на её лбу появилась вертикальная тревожная морщинка. – А сегодня мы в гости поедем к одному очень интересному человеку. Он русский, ещё ребёнком вместе с родителями выехал из России, сразу после Октябрьской революции. Формально – он частный независимый бизнесмен, на самом же деле является неофициальным торговым представителем СССР в Австрии и Германии. Очень умный и способный, Бессонов о нём очень тепло отзывался, он нам про этого Аматова должен всё подробно рассказать…. После этого вернёмся обратно на вокзал, поезд до Клагенфурта отходит в шестнадцать тридцать, я уже и билеты купила…. Нет у тебя, командир, возражений?

– Нет, конечно же. Тебе виднее, – пожал Ник плечами.

Айна небрежно щёлкнула пальцами и обратилась по-немецки к тут же подбежавшему пожилому официанту:

– Любезный, поймайте-ка нам с сеньором Буэнвентурой такси!

Они подъехали к аккуратному кирпичному домику, окружённому небольшим симпатичным садом: вдоль песчаных дорожек росли кусты крыжовника и чёрной смородины, увешанные созревающими ягодами, а на тщательно побеленных деревьях висели совсем ещё зелёные яблоки, сливы и мелкие светло-бежевые груши.

Рядом с массивной дубовой дверью на стене висела латунная табличка со скромной надписью: «Verwaltung Gmbh».

Молоденькая горничная в лёгкомысленной юбочке и кружевной накрахмаленной наколке проводила их в просторный кабинет, обставленный неприметной светлой мебелью.

Из-за большого письменного стола, заваленного разнообразными бумагами и картонными папками, им навстречу поднялся совсем ещё молодой человек, не старше двадцати пяти лет.

– Здравствуйте, товарищи, – произнёс по-русски, с едва заметным мягким акцентом. – Мне про вас уже сообщили по дипломатическим каналам, постараюсь быть максимально полезным. Тем более что и мне самому этот Александр Аматов глубоко и искренне несимпатичен, ибо позорит нашу Россию своим поведением. Меня зовут – Максим Яковлев, можно просто – Макс. Я очень макроэкономикой интересуюсь, глобальными мировыми валютными рынками, биржевыми клиринговыми операциями…

Внешность у Макса была приметная: длинное породистое лицо, чёрные умные глаза, спрятанные за стильными очками в позолоченной оправе, пухлые, красиво очерченные губы.

«Как же на молодого Мишу Ходорковского похож!» – умилился Ник.

А ещё через десять минут он полностью и окончательно был очарован (не подумайте ничего плохого, ради Бога), этим молодым да ранним бизнесменом.

Рождаются на свет иногда люди с такой харизмой, с таким личным обаянием, что только диву даёшься. А как говорил, мерзавец, как говорил! Создалось такое впечатление, что любого человека, в чём захочет – в том и убедит бесповоротно. Так что, карьера, она иногда не только на личных взаимоотношениях строится, но и на таланте убеждения, на личной импозантности и на артистических способностях. Хотя и перебарщивать с этими талантами не стоит, что и подтверждает – лишний раз – финальная часть пьесы про того же Ходорковского…