Александр Свистунов: Русский гамбит

Точно, думаю, и оружие стало привычным, и в местную жизнь вжились. К лошадиному навозу принюхались, и даже жрем что попало. И желудок выдерживает, что удивительно. Ведь засланцы мы, родом из будущего.

В нашем времени осталось всего два государства-гиганта, две империи, два полюса, которые своим взаимным притяжением и отталкиванием двигают весь мир по пути прогресса. Страны третьего мира плетутся либо за нами, Русско-Китайско-Японским Союзом, либо за Евро-Американскими Соединенными Штатами. И конечно, Штатам очень хотелось нарушить равновесие. Они до сих пор верят, что однополярный мир лучше, для них по крайней мере. Вот и начали на Западе интересоваться и экспериментировать с историей. Различные модели развития человечества строили. То, понимаешь ли, Ленина, Владимира Ильича нашего, в Финляндии на весь семнадцатый год в их знаменитой тюрьме «Вантаа» запирали — он там написал великолепный утопический роман про коммунизм «Мир без денег», то Чингисхана с пути истинного сбивали, пытались в буддизм обратить и в Индию отправить да там и закусать насмерть кобрами. А то неандертальца Уыха из пасти саблезубого тигра вытаскивали, ценными навыками снабжали и даже интеллект прививали искусственно. Чтобы конкуренцию составить кроманьонцам. И ничего. История всё равно возвращалась на накатанные рельсы.

Наконец после долгих расчетов в самом мощном западном вычислительном центре, в Массачусетсе, нащупали вроде бы рабочую модель изменения прошлого.

Наполеон должен был победить Россию и разрушить Санкт-Петербург до основания. Тогда и не случится никогда больше Русско-Китайско-Японского Союза. И наступит нам полное доминирование Евро-Американских Соединенных Штатов. И назвали американцы эту операцию «Новый Наполеон».

Фиг вам, сказали мы с китайцами и японцами. Пришлось готовить хроноконтроперацию. Нас, спецназ, элиту космического флота, сделали хронолазами. Засланцы мы. Нельзя, оказывается, механически перебросить кого-то в прошлое. Нет, он должен занять там место конкретного, тогда живущего человека и именно его руками творить все безобразия. Я-то в Наполеоны просился, но что-то не срослось у наших ученых или западники их опередили, но быть командиром французской бригады тоже неплохо. Должность генеральская, доступ к Бонапарту мы имеем. Вон он ворочается связанный. Сейчас окончательно очнется и ругаться начнет. А может, в мрачное молчание впадет. Будет предаваться отчаянию. Репетировать ссылку на «Святую Елену». Но мне пора. Пора покинуть славного вояку Антуана Виктора Огюстэна Д’Обержона. Пусть себе посидит в русском плену. А я перевоплощаюсь в близкого мне по русскому духу Дениса Давыдова. Наступает вторая фаза контр-операции «Старый Наполеон».

— Денис Васильевич, — дергает меня кто-то за плечо и кричит взволнованно, — поднимайтесь, ваше благородие.

Глаза открываю. Бедряга меня будит и головой трясет, будто нехорошие мысли отгоняет.

— С Наполеоном что? — спрашиваю.

Я ведь так и уснул возле камина, даже мундир не снял, конечно, для партизана постель — попона боевого коня. Но иногда и до нее не доползти от усталости.

А Бедряга весь в струнку вытянулся, докладывать готовится. Мой соратник, Ахтырского гусарского полка штабс-ротмистр, росту малого, но блистательной храбрости, верный товарищ на биваках. В битвах — впереди всех, горит как свечка. Надеюсь, и новости принес не досадные.

— Успех наш в поимке Бонапарта, — докладывает Бедряга и заикается от торопливости, — пробудил деятельность французских маршалов Мюрата, Нея и Даву собрать все конные полки и составить несколько сильных отрядов. По нашу душу скачут пять тысяч рядовых, восемнадцать офицеров и лично дивизионный генерал Клеман де ля Ронсьер. Мюрат предписал ему очистить от партизан Давыдова всё пространство между Вязьмою и Гжатью, разбить непременно всю нашу партию, привезти Давыдова в Вязьму живого или мертвого и выведать, где Наполеон.

— Придется известить Мюрата, что у меня другие намерения, — собираю свое оружие и отдаю приказ, — вся наша партия, гусары и казаки, должны выступить тотчас по дороге к селу Шуйскому. Далее пойдем по лощине, покрытой лесом, и отступим через Румянцево в Андреевское. Там проведем ночь, в строжайшей тайне отправим Наполеона в Москву либо в Санкт-Петербург.

Только Бедряга вышел, поручик Бекетов является. Славный малый тела тучного, круглолицый, златокудрый, весельчак, с умом объемистым, тонким и образованным. Офицер весьма храбрый и надежный даже и для отдельных поручений. Смущается чего-то, не говорит, зачем пришел. Наконец вымолвил: