Андрей Величко - Наследник Петра. Подкидыш

– Петя, ты думаешь, что сегодня ночью на нас не нападут? Во дворце же совсем мало солдат!

– Во-первых, их много, они просто не торчат на виду. А во-вторых, с чего это ты решила, будто на нас кто-то станет нападать? Тем более сегодня.

– Но ведь ты сам говорил…

– А ты припомни, что именно. Штурма Лефортовского дворца я тебе точно не обещал. В общем, успокойся – никто на нас нападать не будет. Ни сегодня, ни завтра, ни даже послезавтра. Наоборот, это мы на всех нападем и одержим блестящую победу.

– Как, и я тоже? – слабо улыбнулась Елизавета.

– Это на твое усмотрение. Разумеется, ни стрелять, ни колоть-рубить от тебя не потребуется, но помочь ты мне точно сможешь.

– Конечно, Петя, я помогу, ты только скажи как!

– Обязательно скажу, но чуть позже. А пока пересядь поближе, пожалуйста. Или прямо сейчас ляжем? Никаких других дел у меня на сегодня не запланировано.

– Ох, это, значит, такое сложное дело, которое надо заранее на бумагу писать? – захохотала Елизавета, вообще быстро переходящая от грусти к веселью и обратно. – Видела я твои планы, как там все расписано. Пункт первый – то-то, если не вышло, то смотри туда-то, а коли получилось, то переходить ко второму. Так что у тебя там первым пунктом?

– Поцеловаться.

– А если не выйдет?

– Собраться с силами, сосредоточиться, отринуть все не относящееся к делу и повторить попытку.

С утра Сергей переоделся в семеновский мундир и в компании четырех солдат проехался по маршрутам всех своих завтрашних перемещений, просто на всякий случай – а мало ли? Вдруг там успели вырыть какую-нибудь яму, и придется тратить время на раздумья, с какой стороны ее лучше объехать. Потом еще потренировался в стрельбе из ружья и нагана, а после обеда – в уклонении от выстрелов. Зрение у молодого человека было отличное, почти двести процентов, так что иногда ему удавалось увидеть даже начало движения бойка. Но все-таки чаще сигналом о том, что сейчас прозвучит выстрел, была струйка дыма с запальной полки. На этом тренировки закончились, и можно было приступать к выполнению самого плана.

Ужинал император необычно рано и в компании Анастасии Ивановны. Поев и выслушав доклад, из коего следовало, что Голицын безвылазно сидит дома, чувствует себя сравнительно неплохо и вроде никаких воинственных приготовлений не производит, Сергей сел писать письмо. Черновики к нему были составлены еще в дороге, так что много времени это не заняло. И вскоре из Лефортовского дворца один за другим выехали четыре всадника. Первый вез пакет Михаилу Михайловичу Голицыну. Трое оставшихся должны были доставить устные сообщения Миниху, Остерману и владыке Феофану.

Этим вечером старый генерал-фельдмаршал чувствовал себя плохо. И не столь телесно – уже второй день как постоянная грызущая боль в животе вроде ослабла, – сколь душевно. Змееныш вывернулся, остался в живых, победителем вернулся в Москву и сейчас наверняка готовится добить своего врага, хоть верные люди и не докладывали ничего такого. Мол, мальчишка как приехал, сразу окунулся в свои обычные забавы – бегает и стреляет с солдатами. Но нет, не так он прост, наверняка уже догадался, по чьему приказу сгорел дом в Сарском. И значит, генерал-фельдмаршалу оставалось только готовиться к смерти, которая, тут и к гадалке не ходи, наступит раньше, чем предрекал доктор Бидлоо, и будет несколько мучительнее. Может, попробовать самому прибить змееныша, раз это не вышло у исполнителей?

Будь у него хоть самый малый шанс, генерал-фельдмаршал так и поступил бы, но он хорошо понимал, что никакого шанса нет. Слишком уж хорошо охраняют Петра, попытаться можно было только там, где охрана ослаблена, но и то ничего не получилось. Убийца его брата, торжествуя, ведет Россию в пропасть, и единственный понимающий это человек ныне бессилен.

Невеселые думы прервал дворецкий, осторожно постучавший, а потом бочком зашедший в покои.

– Ваше сиятельство, вам письмо от самого государя, – осторожно пискнул он.

– Оставь на столе и иди вон, – приказал Голицын. После чего встал, ожидая привычного наката боли, но почти ничего не почувствовал. Вздохнул и надорвал конверт. Это как же, ему просто приказывают самому явиться к месту ареста? Что-то непохоже на Петра, уж тут-то он точно не поленился бы сам приехать во главе своры своих семеновцев: бешеной собаке семь верст не крюк, а за спинами солдат мальчишка чувствует себя в безопасности. Как это он упустил такой случай покуражиться?