Андрей Величко - Наследник Петра. Подкидыш

В силу чего купец был принят очень тепло, напоен кофием, угощен пирожными и вообще всячески обласкан. Чего он, судя по его несколько ошарашенной физиономии, явно не ожидал.

– Так, значит, ты с Китаем торгуешь? – уточнил Новицкий. Он уже знал, что Кяхта – это пограничный городок, через который идет торговля с восточным соседом.

– Помаленьку, государь, – поклонился купец, – али тебе чего надо оттуда? Ежели так, то доставим со всем старанием, и обойдется это тебе дешевле, чем у любого прочего.

– Да, Сергей Порфирьевич, шелк мне понадобится, это мы с тобой еще обсудим. Однако сейчас у меня несколько иные планы, более обширные. Задумал я ввести для купечества особое звание – «поставщик двора его императорского величества». Со специальным гербом, изображение которого те купцы смогут на товары свои наносить, даже если они продаются не моему величеству. Думаю, что звание это будет приравнено к личному дворянству. Однако кому попало его, понятное дело, присваивать невместно. Сначала должен купец доказать, что на качество его товаров никаких нареканий быть не может. Потому как если в меду, например, какие-нибудь тараканы найдутся, а ткани будут лежалые или рваные, то какой же это поставщик двора? В лучшем случае арестант, а то и вовсе покойник. А вот особо низких цен требовать я не стану. Почему бы и не переплатить маленько, ежели товар того стоит? Так что подумай, уважаемый, не хочется ли тебе стать первым кандидатом на сие почетное звание с гербом.

Купец даже не сразу ответил – видимо, все еще пытался поглубже вникнуть в открывшиеся перед ним сияющие перспективы. Но вскоре очнулся и заверил царя:

– Хочется, государь, горы я готов свернуть, дабы доверие твое оправдать.

– Тогда, значит, на днях пришлю я тебе курьера со списком, что мне скоро понадобится и в какие сроки. Цены сам проставишь, только сильно не наглей, ладно?

– Государь, да разве же я…

– Верю, но сказать-то все равно надо было, согласен? Ну, а коли с делами мы закончили, то давай просто так поговорим. Сложное, наверное, дело – с таким обширным хозяйством, как у тебя, управляться? И неужели ты сам все в голове держишь и во все вникаешь, вплоть до мелочей? На это ведь и двадцати четырех часов в сутки мало будет.

– Разумеется, государь, не все я сам делаю, – приосанился Иконников, – для того у меня приказчики есть. И весь день за мной неотлучно ходит специально для того человечек выделенный, и ему в помощь еще два имеются. Память у него хорошая, а кроме нее и тетрадка с карандашом при нем. Так вот, слушает он, что я кому говорю, запоминает али записывает, а вечером мне краткий доклад делает, что я поручил, кому и в какие сроки. Бумажки он потом в специальные деревянные корытца раскладывает по числам и алфавиту. И время от времени говорит мне – мол, Сергей Порфирьевич, поручил ты тому-то то-то еще два дня назад, а он, собака, до сих пор не чешется, небось указание-то хозяйское мимо ушей пропустил.

– Хорошая система, – оценил император, – а не возьмешься и мне устроить такую же? Ежели сможешь, то будем считать, что половину пути до поставщика двора ты уже прошел. Даже, пожалуй, две трети, коли у меня никаких нареканий не появится.

В этот день оставалось провести еще одну аудиенцию, посвященную делам военным, и прочитать доклад на ту же тему. Перед ужином был приглашен капитан Павшин, а после него должен явиться курьер с бумагами от Миниха – Новицкий не любил читать на голодный желудок. Личная же встреча с разгребающим завалы неотложных дел в военной коллегии генерал-фельдмаршалом намечалась послезавтра, в пятницу.

– Помнишь ведь, Тихон Петрович, нашу с тобой первую беседу, – начал Новицкий сразу после приветствия бравого преображенца. – Говорили мы с тобой о третьем гвардейском полке, и вот сейчас, по моему разумению, настал час перейти от слов к делам. Но сначала о том, для чего я этот полк вообще задумал и какие задачи ему предстоит выполнять. Итак, само название «лейб-гвардия» подразумевает, что главной ее задачей является защита императорского величества. Но ведь защищать можно по-разному. Первые полки, Преображенский и Семеновский, всегда были при императоре на поле боя. Ныне Семеновский несет караул при моей особе, Преображенский же пока остается в резерве на случай войны.

При этих словах правая половина лица капитана, которую император наблюдал в зеркале, выразила глубокое удовлетворение. Потому что ее владельцу явно не хотелось воевать черт знает где, вдали как от столицы, так и от императора. Павшин успел узнать его настолько хорошо, что был уверен: уж этот-то с саблей наголо впереди войск скакать не станет. Левая же половина физиономии Тихона Петровича не выражала ничего, кроме почтительного внимания.