Алёна Алексина - Игра со Зверем. Ход пешкой

А ведь вчера вечером вон какая храбрая была! Не только впустила Риэля, но и с отчаянием погибающего согласилась на его преступное предложение. Откуда, откуда он знал, что этой же ночью ее хранитель снова придет пытать удачу?

Он постучал. Она открыла.

Он сделал шаг вперед. Она назад.

Он схватил ее за руку. Она попыталась вырваться.

Он отвесил пощечину. Она ответила тем же.

Он перехватил ее за запястье. Она зашипела.

Он рванул ворот платья, разорвав едва не до пояса. Она бросилась как волчица.

Он ударил. Сильно. Кулаком по голове. Она упала. Комната закружилась. Вилора соображала плохо, но вспомнила: надо бежать.

Она поднялась на ноги. Он смотрел с усмешкой.

Она побрела к двери. Он неспешно шагнул, чтобы ударить еще раз.

И тут она бросилась вон. Дверь глухо ударилась о стену. Загнанная жертва выскочила в тускло освещенный масляными лампами коридор и заметалась в панике. Сзади раздался смех. Вампирша повернулась и посмотрела глазами загнанного зверя. Ангел. Прекрасный ангел. Золотые волнистые волосы, ясные зеленые глаза, точеные черты. Красивый. Безжалостный. Ви побежала, во весь дух, подхватив подол платья, чтобы не путался в ногах. Голые лодыжки мелькали. Мизраэль засмеялся. Она была хороша. Беззащитна. Непокорна. И хороша.

Он кинулся следом, упиваясь погоней. Она бежала, то и дело оглядываясь, оскальзывалась на мокрых мраморных ступеньках. Вниз, вниз, из дворца. Хранитель даже не задумался над тем, откуда взялись две взнузданные лошади у подножия лестницы. Девушка нарочно не гнала во весь опор, нарочно отпускала поводья, словно не могла справиться с норовистой кобылой.

Лошади промчались по извилистым белым улицам, пронеслись под вратами и пустились в галоп – только разлетались комья мокрой земли из-под копыт. Кобылица претендентки первой ворвалась в сырую темноту леса. Теперь наездница нещадно погоняла ее босыми пятками. Дальше, дальше! В условленном месте, натянув поводья, резко осадила животное и кубарем скатилась в мокрую траву. И лишь теперь поняла, что делает. Избавляется от одного ангела с помощью другого.

– Умница, – похвалил Риэль.

Вампирша судорожно огляделась – поляна была залита призрачным белым светом. Травинки, отяжелевшие от воды, казались черными, крона старого вяза слабо мерцала. Свет был похож на лунный, но прозрачнее и белее. Ей сделалось страшно. Ангел окинул сообщницу быстрым взглядом: волосы растрепаны, скула наливается синяком, лиф платья разорван.

Мизраэль тем временем спешился и сказал, словно выплюнул:

– Ты что тут забыл?

– Я здесь первый оказался, дружище. Так что это мой вопрос, – скрестив руки на груди, ответил Риэль. – Смотрю, ты все тот же неотразимый дамский угодник. Те же ухаживания, та же галантность.

Хранитель Вилоры уже совладал с собой и криво усмехнулся.

Он выглядел не только старше, но и… взрослее Риэля. Да еще и был на полголовы выше. Со стороны казалось – статный воин вышел против тонкого подростка. Сейчас отвесит затрещину, и покатится горе-заговорщик в сырую траву – собирать грязь и дождевую воду.

– Да ты дерзок, раб. Видимо, твой хозяин давно не брал в руки плеть? Ничего, я попрошу его поучить тебя покорности и послушанию, – спокойно сказал Мизраэль.

У вампирши захолодело сердце.

– Иди сюда, – приказал ей Мизра таким тоном, что несчастная отшатнулась и в первый раз подумала: не зря ли она ввязалась в эту кутерьму, не лучше ли было уступить?

А вот Риэль словно ждал этих слов. Напускная веселость сошла с него. Ангел выпрямился и сказал голосом, в котором звенел металл:

– Вилора, двинешься – убью.

Девушка видела: его глаза потемнели от сдерживаемой ярости, а юношеское лицо вдруг неуловимо изменилось – сделалось неподвижным, жестким. А ведь он, пожалуй, не младше Мизраэля… Пртендентка попятилась.

Тем временем ее хранитель прошипел:

– Ничтожество, знай свое место. И лучше не становись у меня на пути.

– Я знаю свое место, квардинг, – ответил раб Амона. – Но вот беда, ты его временно занял. Однако сейчас настала пора освободить.

– Ви, – не отводя тяжелого взгляда от Мизраэля, сказал Андриэль, – теперь уходи. Дальнейшее тебя не касается.

Ее даже уговаривать не пришлось. Вскочила на коня и, отчаянно погоняя, бешеным галопом помчалась прочь, убеждая себя, что все еще будет хорошо. Однако остаток ночи провела без сна, прижимаясь к холодному скользкому телу своего питомца, тяжелыми кольцами свернувшегося на кровати…