Константин Калбазов - Фронтир. Перо и винтовка

Хотя насчет свирепости… Не обозлились они, Гром по-прежнему в своеобразной манере попрошайничает и пускается наутек от Хвата. Правда, своего все одно добивается. Но то с друзьями. А если кто другой… Так, например, новички предпочитали тут же откупаться от скалящих клыки псов чем-нибудь вкусненьким. Потом уж, когда собачки к ним привыкают, они могут вполне расслабиться, но до того лучше не нагнетать, может выйти себе дороже. Один схватился было за оружие, так мало что Гром ему руку прокусил, потом еще и от Хвата досталось на орехи.

Сергей сдержал свое обещание и повязал своих лаек с местными суками, которых привел Сильная Рука через месяц после памятных событий. Пришел он один и абсолютно открыто. Шевроны ошалели от подобной наглости и едва не устроили на него охоту. Безобразие прекратил Сергей. Вернее, он пригрозил, что прикончит любого, кто посмеет тронуть арачи хоть пальцем.

Пинки – злопамятный и свирепый народ, но чего у них не отнять, так это того, что их слово крепко как сталь. Трудно сказать, что должно произойти, чтобы они нарушили свое слово. Если ты столь же честен с ними, то и они ответят тебе тем же. Во всяком случае, если между вами был какой уговор, то они сначала поставят тебя в известность, что отныне между вами вражда, выждут какое-то время – может, день, а может, час – и только потом нападут.

Сергей прожил с Сильной Рукой бок о бок в открытом поле четверо суток, ничуть не опасаясь коварства со стороны арачи. Тогда же он начал изучать язык аборигенов. Говорили они с пинком на разные темы, ни разу не помянув вражду между краснокожими и бледнолицыми. Эта тема была под негласным запретом. Да и чего о ней говорить, если при следующей встрече они без капли сомнений будут стрелять друг в друга.

Н-да-а. Гром и Буран тогда порезвились от души. А и то, десяток сук – и только они вдвоем. Малинник, йок макарек.

По следу патруль прошел не больше трех верст, когда Хват остановил свое отделение, поджидая остальных. Собаки что-то почуяли? Вряд ли вор вел бы себя подобным образом при таком раскладе. Не мальчик. При всем его балагурстве, Хват был предельно собран и серьезен в боевой обстановке. Так оно надежнее. Так что если встал, как три тополя на Плющихе, то явной опасности нет, но и принять решение он затрудняется. Прибавили ходу.

– Ну что тут у тебя?

– Сам погляди.

Ага. Кажется, ситуация проясняется. Или еще больше запутывается. С северо-востока к прежним следам присоединились другие, и вот этих-то как раз уже куда больше. Без всяких сомнений, большой конный отряд. Именно то, что и нужно для захвата парохода. Хитрят арачи. Перестали выходить напрямую к реке. По кривой движутся, заходя издалека, явно вычислив манеру рустинских патрулей. Ну да, этого и следовало ожидать.

След совсем свежий и теперь тянется строго на юг. Туда, куда ушел отряд разведчиков. Ну и что это значит? Какой смысл выписывать пируэты, чтобы избежать патруля, и в то же время отправлять разведчиков по старой манере? Засада? Очень похоже.

Нет. Опять не вяжется. Если бы это была засада, то пинки постарались бы встретиться со своими разведчиками поближе к реке, чтобы избежать обнаружения своих следов и взять рустинцев неожиданно. В этом случае они вполне могли положить патруль и без особой опаски быть обнаруженными подготовить нападение на судно. А вот такой подход… Да что тут происходит-то?

– Что, командир, не складывается? – Хват на этот раз не ухмыляется, серьезен.

– Не получается, – согласился Сергей.

– Вот и у меня не сходится. Ни так, ни эдак. Лукавый не разберет, что тут вообще происходит.

– Мы не лукавый, так что лучше бы нам с этим разобраться.

– А может, ну их, эти непонятки?

– Ты этого не говорил, а я не слышал. Ясно?

Если станет известно о том, что патруль проигнорировал появление отряда арачей и, поджав хвост, уклонился от боя, то всех ждет военно-полевой суд и, тут уж без вариантов, петля. Спросите, как об этом станет известно? Тут достаточно вспомнить слова незабвенного Мюллера в «Семнадцати мгновениях весны» – что знают двое, знает и свинья. Рано или поздно все тайное становится явным, и для этого совсем не обязательно должны пройти годы. Стоит одному сболтнуть пару лишних слов, а дальше по нарастающей. Обиднее всего, если военно-полевой суд настигнет тебя, когда ты уже получишь помилование. Так что риск, и нешуточный, но выбора, по сути, у них все одно нет.

Что же касается Сергея, то он знал, что даже при отсутствии подобной дилеммы не смог бы уклониться от выполнения долга. Тут дело даже не в самой службе. Он с детства был так воспитан, и поговорка «Моя хата с краю, ничего не знаю» точно была не про него. Вот такой своеобразный тип.