Олег Языков - Корректор реальности

– Пр-р-екратить! Экипаж, смирно!

Сдавленно рыча, мои диверсанты отошли к подбитому танку и сделали вид, что они встали по стойке «Смирно». Уже что-то… В это время, лязгая траками, к нам подлетел Т-34. Скрипнул башенный люк, из него вылупился какой-то командир и недовольным голосом прохрипел: «Кондаков! Опять ты что-то наворотил?!»

– А что я, что я, товарищ старший лейтенант?! Гляжу – немцы! Ну, я дал…

– Ага! Дал он! Третьим снарядом только и сумел гусеницу сбить. Сзади, да в упор! Стрелок, понимаешь… – Дед пренебрежительно цвиркнул длинной струйкой слюны.

Старший лейтенант в люке только болезненно скривился.

– Ваши люди целы, товарищ…

– Капитан. Капитан Залетнов. Мы-то целы… А вот машину ваш снайпер повредил.

– Как повредил, так и поможет отремонтировать! Слышь, Кондаков! А ну, вылезай со своим экипажем! Взяли кувалду, и давай, чини гусеницу, понял?

– Е-е-сть чинить гусеницу… – упавшим голосом ответил безрадостный Кондаков. – Пошли, ребята…

– Вот так-то! Вы уж извиняйте, товарищ капитан! Чего в бою не бывает! – Старший лейтенант козырнул и провалился вниз. Танк взревел и дернул вперед, выплюнув на нас черное облако гари из изношенного двигателя.

– Тьфу, ты, черт! Раздолбай на раздолбае… – пробурчал Каптенармус, аристократично разгоняя ручкой дым перед носом.

В это время со стороны пшеничного поля раздались пулеметные очереди. Там, среди золота колосьев, черными акульими плавниками мелькали наши мотоциклисты.

– Ты вот что, Каптенармус… Сел бы ты в башню за пулемет… Вишь – стреляют еще.

Каптенармус еще раз бросил злобный взгляд на экипаж бэтэшки, который в неизбывной тоске смотрел на сбитую гусеницу, и полез в танк.

– А вы что стоите, мастера танковых атак? Приказ получили? Фронт работ перед вами, приступайте! Дед, присмотри тут за ними…

– А ты куда?

– А я пойду, прогуляюсь немного. Разомнусь, так сказать. Андрей! Возьми мой автомат и за мной!

Колонну разметали качественно. В кабинах машин, в кузовах грузовиков, на обочинах – везде лежали одиночные серые холмики и кучки убитых немцев. Такое впечатление, что был приказ «Пленных не брать!» А может, и был, кто его знает… Куда в такой ситуации прикажете девать пленных? Лучше уж так, на поле боя… За землей пришли – так получите, битте-дритте! Вон, пулеметы-то в пшенице еще грохочут.

Мы с Андреем подошли к разбитой и перевернутой машине. Весь ее груз высыпался и разлетелся. На дороге валялись металлические бочки, картонные ящики с яркими этикетками, бумажные мешки с непонятным содержимым.

– Андрей, это не бензин в бочках?

Подойдя к одной из бочек, Андрей мазанул пальцем темное пятно возле пробки и понюхал его.

– Не-е, масло какое-то…

– А ты вон ту посмотри, красную…

Андрей оглянулся, подошел и, крякнув, поставил бочку на дно. Поискал горловину, еще раз крякнул, теперь разочарованно, и перевернул ее вверх ногами. Показалась пробка. Аккуратно и мягко стукнув пару раз прикладом автомата, он отвинтил ее и принюхался к содержимому.

– Точно! Бензин! А какой – не пойму…

– А есть разница? Давай, заворачивай. Сейчас до наших докатим, пусть зальют…

Пришлось вернуться. Бригада шабашников из бэтэшки, зло переругиваясь, натягивала на катки гусеницу. Рядом, с «пальцем» в руке и кувалдой на плече, прохлаждался Дед. Ему только колхозницы для скульптурной группы и не хватало. Шабашники ухнули, потянули. Ну-ну, бог вам в помощь, ребятушки. Подкатив бочку к корме танка, мы пожелали труженикам новых производственных успехов и отправились дальше.

Опять трупы… Трупы в мышиного цвета мундирах валялись среди разлетевшегося от разрывов снарядов и таранных танковых ударов барахла. Вот один герой загреб руками, вылезшими из засученных рукавов, пучок макарон и прижал их к окровавленному животу. Не помогло… Среди рассыпанного сахара и муки лежали какие-то мятые, заляпанные маслом и бензином, яркие глянцевые журналы. Ба! Порнушка! Ай да фрицы, ай да сукины дети! Продвигают, так сказать, германскую порнокультуру на восток. Ну-ну… Идем дальше.

Вот смятый в хлам лакированный зад «опель-адмирала», уткнувшегося носом в телеграфный столб. Около богатой машины суетится батальонный комиссар Оксен. Что-то надыбал контрразведчик.

На заднем сиденье автомашины видны два туго набитых, перетянутых мягкими ремнями желтых портфеля. Оксен с натугой тянет их на себя и относит к ждущему его танку. Обернулся, заметил…