Корнелия Функе - Живые тени

Как повезло и в том, что он, приняв лучшего инженера Альбиона за своего отца, свел знакомство с офицером королевского флота, наслышанным о подвигах Джекоба Бесшабашного. Может быть, удача опять стала благоволить ему. Пора бы уж…

– В носовой части три поста, – вполголоса сообщила Лиска. – Я отвлеку их, пока ты перемахнешь через поручни.

Один из караульных постов располагался в нескольких метрах от них, между спасательными шлюпками. Часовой глазел на Джекоба с Лисой. Что он видел? Влюбленных в лунном свете?

А что, если так оно и есть, Джекоб? Что, если он вдруг позволит себе забыть, чем Лиска была для него все эти годы? Даже часовому хочется ее поцеловать. У него это на лбу написано.

Ты разобьешь ей сердце, Джекоб.

Или Лиса разобьет его собственное.

– Чего ты ждешь? – Она сунула рюкзак ему в руки.

– Осторожнее с ним, когда будешь дразнить его надеждой. Он почти на две головы выше тебя.

Лиска усмехнулась.

– Думаю, твоя задача гораздо опасней!

Она направилась к часовому как бы невзначай, однако строго по прямой линии; так подбирается лисица к своей добыче.

Джекоб перелез через планширь. У носовой фигуры было тело дракона и голова человека. Данбар как-то готовил доклад по истории королевских флагманских кораблей и подметил, сколь велико сходство позолоченного лица этой статуи с изображениями Истребителя Ведьм. Джекоб понимал, что это всего лишь рискованная догадка, но, по слухам, фигура оживала при нападении врагов. Голова чародея на страже альбийского флота. Немного черной магии не помешает и в наше время. Данбар утверждал, что традицию оснащать носовую фигуру флагманского корабля чудодейственной головой ввел правнук Фейрефиса, не догадываясь о том, что некогда она принадлежала его прапрадеду-чародею.

Джекоб огляделся.

Роберт Льюис Данбар, я очень надеюсь, что ты не обманываешься!

Часового и след простыл. Куда Лиска его завлекла?

Ах, брось, Джекоб. Она уже взрослая.

Он вынул Рапунцелеву косу из табакерки. Золотой волосок был одной из немногих волшебных вещиц, которых он – спасибо Валианту – не лишился в крепости гоилов. Джекоб принялся сучить его пальцами, и волосок стал выпускать нить за нитью, пока наконец не сделался крепче любого троса. Один конец его Джекоб прикрепил к поручням. Другой послушно обвился вокруг шеи изваяния, стоило бросить его вниз. Джекоб перемахнул через поручни и начал на руках передвигаться по мерцающему тросу, пока не очутился на закорках у дракона.

Не смотри вниз, Джекоб.

Он мог, не дрогнув, стоять над любой пропастью, но от вида воды его едва не вырвало прямо на позолоченную голову Гуисмунда. Крылья, прижатые к туловищу дракона, были покрыты золотыми пластинами, однако шея и само тело были выпилены из выкрашенного в алый цвет дерева.

Джекоб снял Рапунцелеву косу с могучей шеи изваяния и обвязал ею себе ляжки. Потом достал из рюкзака рыбацкую сеть и обвил ею голову и шею, чтобы добыча уж точно не упала в море, когда он отделит голову от тела. Его пальцы были влажными от морской пены, и, когда волны становились слишком высокими, он дважды соскальзывал вниз, но Рапунцелева коса всякий раз спасала его от падения в воду.

Голову с шеей дракона соединяло металлическое кольцо, но нож, извлеченный Джекобом из-за пояса, резал даже сталь. Он украл его на кухне у Валианта. С ножом работы карликов ничто не могло тягаться, а Валиант задолжал Джекобу гораздо больше, чем нож, за те рубцы, которые по милости карлы остались у него на спине.

На горизонте, словно пятно плесени, темноту ночи уже подпортил рассвет.

Поторопись, Джекоб.

Вполне вероятно, что Гуисмунд защитил свои три дара колдовскими чарами, позволяющими только его детям беспрепятственно к ним притронуться. И потому перед тем, как просунуть клинок ножа через сеть, Джекоб натянул перчатки, сослужившие ему службу еще в склепе. Лезвие разрезало металлическое кольцо, словно свежевыпеченный хлеб, и, прикоснувшись к голове, он не испытал ничего предосудительного. Прекрасно. Джекоб отделил ее уже более чем наполовину, как вдруг наверху раздался шорох. У планширя стояла Лиска. Он подал ей знак дожидаться его там. Носовая фигура не выдержала бы двоих. Но внезапно деревянное туловище под ним взвилось на дыбы. Позолоченная голова раскрыла рот, хотя с деревом ее соединяли всего несколько металлических пластин в палец шириной, и испустила крик, разнесшийся эхом широко над водой.