Вячеслав Коротин - Попаданец со шпагой

Посетители постоялого двора, трое то ли крестьян, то ли ямщиков, даже не соизволили хоть как-то отреагировать на происходящее: они ели что-то из своих мисок и попивали из мелких чашечек. Явно не чай. Но времена не те – водитель транспортного средства вполне может себе позволить. Никто его в трубочку дыхнуть не попросит.

– Повторяю вопрос: вчера к тебе в трактир заходил необычно одетый мужчина? – Кабатчик явно пытался остаться в бессознательном состоянии дольше, чем требовала ситуация. – Или ты расскажешь всю правду мне, или будешь общаться с полицией. Что предпочитаешь? Ведь ты уже, считай, убийца и грабитель в глазах закона. Разбойник. Ну!

– Барин! Не погуби! Все как перед Истинным расскажу! – Трактирщик аж захлебываться стал от эмоций. – Пришел вчера. Костюм черный, не нашенский, никогда такого не видел. Да и сам нерусский – немец натурально…

– Это ты с чего взял?

– Да говорил он как-то… По-русски, но чисто немец.

– С акцентом, что ли?

– Это тебе виднее, ваше благородие, а вот нерусский и все тут!

– Ладно, дальше что было?

– Да попросил он виску какую-то и ругаться стал, что нет. А где я ему эту виску возьму? Водочка у меня высший класс, не побрезгуйте – попробуйте! Наливочки… Какая виска? И деньги он мне сунул фальшивые! Не просто фальшивые, совершенно глупые бумажки нерусские. А потом драться полез! Невиноватые мы!

– Не голоси, рассказывай. – Визгливые нотки в голосе этого Полынцева начали уже конкретно доставать.

– Так я и говорю: мне в брюхо заехал, Семену руку сломал, Никитке фингал на скулу засадил… Ну и приголубил его Никита кочергой…

А ведь, похоже, не врет: земляк-то мой, вероятно, крутой перец, находился в обалдевшем и раздраженном от непоняток состоянии, ну и пошел с ходу строить быдло периферийное. Вот будет смеху, если он вместе со своим «мерсом» сюда попал… Хотя вряд ли, тогда бы, наверное, на нем и заявился.

– Ну и дальше что?

– А что? Не дожидаться же посетителей! Погрузили потихоньку на телегу тело и отвезли от кабака подальше. Барин! Не было умысла убивать его! Зачем это мне? Ну, не рассчитал мой слуга в сердцах силушку…

– Ладно, угомонись. Где бумажник его?

– Какой? Не было никакого бумажника. – А вот сейчас явно врет. Ключи от машины в кармане были, а права «пациент» типа дома забыл? Ага! Вот прямо сейчас все брошу и начну верить!

– Кожаный бумажник. С документами. И не пытайся врать, что в глаза его не видел. Ну?

– Ах, это! – Глазенки трактирщика опять воровато забегали. – Я же и не знал, что это бумажником называется. Сейчас принесу!

– Тихон тебя проводит.

– Да как угодно, как угодно…

Через минуту передо мной лежал черный кожаный лопатник. Ну да. На месте и доллары, и рубли. Права на имя Игоря Кривко, выданы в девяносто четвертом, значит, попал он не позже чем из две тысячи четвертого. Но на самом деле почти наверняка одновременно со мной. Кредитка «Виза» – точно крутой. Несколько визиток юристов, врача-офтальмолога и психолога. Кредитка на автозаправку. Все. Итак, картинка ясная, можно отправляться обратно.

– Бумажник я забираю. Ну и счастливо оставаться!

– А как же я? Мы? Что с нами будет? – Полынцев заглядывал в глаза с просто обожанием верной собаки.

– Господин Соков решит… Ах, елки! Чуть не забыл!

– Какие елки, ваше благородие?

– Часы сюда! Быстро! – Глазенки трактирщика тускнели, извините за каламбур, просто на глазах.

– Часы? – попытался валять дурочку Кузьма.

– С левой руки. И не вздумай врать, что их не было!

– Не врать Вадиму Федоровичу! – громогласно подключился к диалогу Тихон.

– Ах, это часы были… – залебезил кабатчик. – Сей момент!

«Сейко» появились из кармана Полынцева почти мгновенно. Хорошие часики, пригодятся. Я ни разу не чувствовал себя мародером – невыносимо взрослому мужчине чувствовать, что у тебя нет ни копейки. Нужна позарез хоть какая-нибудь местная валюта. Ведь не флягу же алюминиевую загонять аборигенам. Мало кто поймет ее ценность. А деньги нужны. Хоть просто для устранения комплекса пустого кармана.

– Ладно, живи пока и жди решения господина подполковника на твой счет. Пойдем, Тихон.

Тот в легком обалдении проследовал со мной до порога молча, но, как только мы ступили на двор, тут же запричитал:

– Ваше благородие, Вадим Федорович, неужели мы этих душегубов на свободе оставим? Прикажите только, я их мигом повяжу в лучшем виде.

– А есть у тебя на это право? А у меня? Мы кто, полиция? Нет уж, пусть решает твой хозяин.