Артем Каменистый - Адмирал южных морей

Там наконец очнулись. Похоже, шум волн и впрямь отлично маскирует, раз только сейчас нас обнаружили. После короткого, но впечатляющего концерта в исполнении пары гримов из палаток начали выскакивать человеческие фигурки, за пределами освещенного кострами пространства тоже наблюдалось подозрительное шевеление. Не всем хватило места под парусиной – некоторые ночевали среди камней.

Зверюг или с поводков спустили, или они не были привязаны, но среди человеческой суеты я прекрасно рассмотрел два коренастых сгустка тьмы, несущихся в нашу сторону. Надо сказать, тяжелыми доспехами я себя не обременял. Кто-то наверняка думает, что таскать их просто, и вообще сущее удовольствие, а я вот попробовал раз – и отказался. Может, и впрямь безопаснее, но при этом приходится жертвовать подвижностью, а это очень весомый минус. Реакция у меня с детства отличная, двигаюсь быстро – зачем мне лишаться своих основных козырей? Тук и прочие не один раз пытались заставить сэра стража отказаться от такой самоубийственной привычки, но не преуспели. В итоге отстали и даже, если не ошибаюсь, зауважали. Теперь я у этих бывших пиратов, наверное, кем-то вроде берсерка считаюсь. Или мазохиста…

Благодаря легкости амуниции я находился на острие атаки. Рядом со мной лишь несколько разведчиков – кроме несерьезных кольчуг, на них ничего не было. Основные силы матийцев плелись позади. Эти защитой не пренебрегали: кирасы, пластинчатые доспехи, стальные шлемы. Все тяжелое и во многом копирует изделия демов. У них тоже имеется такая же особенность: железо при необходимости можно скинуть, рванув пару лямок на боках. Очень практично, если речь идет о сражениях на море, – ведь угодить при абордаже за борт проще простого, а остаться на плаву в пудовой одежке гораздо сложнее.

В общем, гримы не придумали ничего лучшего, как атаковать ближайшие цели. А именно – меня и пару быстроногих разведчиков.

– Стоп! – прикрикнул я, выставляя Штучку на изготовку.

Первая тварь, как и надеялся, кинулась на меня, не обращая внимания на безобидную с виду палку. Гримы не такие уж тупые и понимают, что без наконечника она для них не опасна.

Торцом успел встретить разогнавшуюся тушу, одновременно подавая вперед пальцем. Уж не знаю, на каких принципах основывается работа этого оружия, но конструкцией вроде выкидного ножа здесь и не пахнет. Серебристая сталь будто рождается на конце древка, в один миг выстраиваясь в форму изогнутого клинка, с одной стороны заточенного до бритвенной остроты на всю длину ровной кромки, с другой до середины, и кромка там причудливо волнистая.

И еще кое-что. Если в этот момент перед торцом Штучки будет находиться какое-то препятствие, сталь возникнет прямо в нем, расшвыривая в стороны клочья уже бывшего препятствия. Не суть важно, что там за материал. Я экспериментировал с керамикой, деревом, камнем – все одинаково разлетается в жалкий хлам.

С плотью тоже экспериментировал. Причем с живой. Приходилось…

Морда «мастифа-переростка» взорвалась. На левую щеку брызнуло теплым и омерзительным. Не обращая на это внимания, я обернулся ко второй твари, пойманной разведчиками на копья. Несмотря на страшные раны, она неистово металась, стараясь вырваться и кого-нибудь начать рвать.

Взмахнуть Штучкой я не успел – кто-то опередил, выскочив из тьмы, и с замаха опустил лезвие алебарды на шею твари, одновременно заорав:

– Матия!

– Матия! Матия! Матия! – вразнобой выдали десятки глоток.

Я хоть и устранился от лишнего и суетного, но не мог не отметить, что при подобном способе хоровой декламации слышится не «Матия», а «мать ее». Будь ситуация иной, взгрустнул бы, вспоминая затерянный в другом пространстве дом.

Хрясь – за спиной кто-то разрядил арбалет. Демы не запаниковали, пытаются выстроиться на границе лагеря, ощетинив стальной строй копьями, но чуть-чуть не успевают. Да и строй от стального далек – доспехи далеко не у всех, и даже у тех, кто нацепил, не затянуты, а просто наброшены, болтаются вроде неудобного пончо. Спорное решение – больше мешают, чем помогают.

Из фрагментарного строя навстречу делает шаг рослый детина, защищенный лишь нательной рубахой. На лезвии его копья сверкает красноватый отблеск костра. Резко притормаживаю, полушаг в сторону с одновременным движением левой рукой. Рукоять Штучки отбивает выпад противника, возвратным движением серебряная сталь опускается в ту точку, где шея переходит в плечо, чиркает, разваливая мясо до костей. После этого пинаю раненного в голень, а подскочивший разведчик добавляет ему мечом. Наискось рубанул следующего, чуть правее с кем-то сцепившегося, и, рванув вперед, оказываюсь в тылу вражеского строя.