Александр Сапаров - Назад в юность

В один из дней меня вызвал к себе Аркадий Борисович.

– Ну что, пророк, напророчил? – Он протянул мне свежую газету, где была напечатана заметка о пересадке сердца в ЮАР хирургом Кристианом Барнардом. – Может, ты сумеешь сказать, сколько этот человек проживет с новым сердцем? – с улыбкой спросил он.

– Аркадий Борисович, я думаю, что недолго. Вы помните, что я писал в своей работе о проблеме несовместимости тканей. Я предполагаю, что процесс отторжения начнется сразу, но работать сердце сможет не больше месяца при самых удачных обстоятельствах. Выход – в приеме препаратов, подавляющих иммунную систему организма. Вы же знаете, что за границей при пересадке почек с успехом пользуются азатиоприном как иммунодепрессантом. Может, и Барнард тоже им пользуется, мы не в курсе. К сожалению, в этой заметке про технические вопросы ничего не написано.

– Ты знаешь, Сергей, у нас сейчас в верхах тоже шурум-бурум начнется. Как же, опять проклятые капиталисты опередили! Поэтому я думаю, к тебе тоже определенное внимание будет. Твою работу, по-моему, взяли в печать, и она выйдет уже в январском номере. Так что готовься к славе.

Выглядел он при этом довольным – скорее всего потому, что под статьей в обязательном порядке будет название кафедры и куратора студента.

Но больше всего меня удивил вызов в партийный комитет. Наш парторг сидел с загадочным видом и какое-то время расспрашивал меня об учебе, отношениях с однокурсниками, отметил, что я хорошо успеваю по политическим предметам. Затем поспрашивал меня о работе старосты курса. И наконец выдал, что партийный комитет внимательно наблюдает за всеми перспективными студентами, имеющими хорошие организаторские способности, и я с первого курса у них на заметке. Недавно в партийной организации прошло совещание, где было отмечено, что в университете очень мало членов партии, особенно среди молодежи. А среди учащихся их практически нет. Поэтому было принято решение побеседовать с несколькими студентами, достойными быть кандидатами в члены КПСС, и я вошел в их число.

В ответ я сообщил, что это очень почетное предложение и я не могу так сразу дать ответ. Парторг с этим согласился, но попросил с ответом не задерживаться.

Первая мысль мелькнула – отказаться. В прошлой жизни я был коммунистом много лет и с болью наблюдал, как наша партия буквально на глазах превращается в сборище карьеристов и подхалимов, пользующихся членством в ней для обделывания своих дел и улучшения материального положения. Но больше всего в моей памяти осталось, как эти люди потом демонстративно жгли свои партбилеты, утверждая, что всегда были в первых рядах борцов с коммунизмом. Но потом я подумал, что если я планирую через теперь уже два с половиной года переехать в Москву, то неплохо прибыть туда уже членом КПСС.

Когда я дома сообщил, что мне предложили стать кандидатом в ряды КПСС, мой отец был очень удивлен.

– О чем они в вашем парткоме думают, предлагая вступать в партию соплякам? Чем ты заслужил такое доверие? – возмущался он.

– Но, папа, ты же сам вступил в партию, будучи немногим старше.

– Что ты сравниваешь! Шла война, и я должен был быть коммунистом. Я сам вступил в партию и других агитировал. Но мы шли в бой, на смерть. А вот куда пойдешь ты?

К сожалению, ответа на риторический вопрос отца я и сам не знал. Правда, мои планы, которые еще три года назад выглядели почти нереальными, постепенно выходили на стартовую прямую. Но впереди все еще два года учебы, без которых я пока просто студент четвертого курса одного из нескольких университетов Советского Союза.

На Анну же моя новость никакого впечатления не произвела. Ее эти вопросы никогда не волновали. Она и в школе всегда была незаметной и не принимала участия в жизни класса. Сейчас ее главной целью было хорошо учиться и быть рядом со мной. И мои отношения с одногруппницами волновали ее гораздо больше, чем вступление в ряды КПСС.

Какими-то путями мои однокурсники узнали о сделанном мне предложении. По этому поводу было несколько ехидных подколок, но довольно быстро все успокоились, по-видимому не увидев в этом ничего особенного.

Через два дня я перешагнул порог парткома и сообщил парторгу, что все обдумал и с полным осознанием своей ответственности готов написать заявление о приеме в кандидаты в члены КПСС.

Особо сильно жизнь моя после приема в кандидаты в члены КПСС не изменилась. На общем собрании парторганизации проголосовали за меня единогласно, впрочем, как и еще за двух студентов с других факультетов. Парторг выглядел довольным: численность его первички возросла и можно нагружать новичков партийными поручениями. Я как мог отбрыкивался от этого, мотивируя большой загруженностью и научной работой, которую веду, но все-таки меня прикомандировали к нашему комсоргу для «помощи в организации комсомольских собраний и общественно-политических мероприятий», как витиевато выразился наш парторг. Впрочем, я не слишком перетрудился: нашему комсоргу моя помощь и контроль явно были не нужны.